По Антофийчуку-Нямцу. Не всегда цитаты, иногда просто мои заметки.
"Євангельські мотиви в українській літературі кінця 19-20 ст."- Всегда приятно знать, что где-то предугадал уже написанную мысль умного человека (это про "Одержиму" Леси, если что):
«Специфічність аксіологічної детермінації образу Міріам викликає неочікувані, на перший погляд, але цілком об’єктивні асоціації з трактуванням євангельського зрадника в повісті Л. Андрєєва "Юда Іскаріот".»
- это не совсем по теме, из вступления еще, но слишком уж согласна:
"І в атеїзмі, і в одержавленні релігії є завуальовані елементи гри, ритуальності, карнавальності. … Нова релігійність – світоглядна компенсація пост-радянських лакун".
Далее про Иуду:
- «При всій різноманітності мотивацій його зради екзистенціальною домінантою характеру є абсолютна самотність, яка до певної міри провокує вчинок».
- И вот это тоже, о чем я говорила раньше.
«Свідоме приниження цього образу не тільки не возвеличує Христа, а, навпаки, безвідворотно приводить до збіднення особи Месії».
- «Вимога «Розпни його!» стала найважливішим актом колективної зради Христа, яку не можна зводити тільки до вчинку Юди, оскільки майже всі учасники євангельської трагедії в більшій чи меншій мірі причетні до неї».
После, кстати, автор сделает замечания, что практически все – кроме женщин.
"Мир Нового Завета в литературе".- про психологию иерусалимской толпы: ««Маленькие люди», составляющие эту толпу, на мгновение получили власть над еще более «низким»».
- Иисус с его этикой был даже более чужим, чем римляне.
- «Иисус не мог быть понят и принят человечеством своего времени … делают его приход всегда преждевременным, всегда упрекающим человечество в греховности и несовершенстве. Такой Бог действительно неудобен в повседневной практической жизни».
- универсиализация акта отступничества: Иисуса предал весь мир.
отсебятина про трактовку образов апостоловДочитав вчера первую из вышеуказанных книг, в которой рассматривается некоторое количество около-евангельской художественной литературы, которую я сама не читала, окончательно определилась со своим отношением к вопросу изображения апостолов.
Как «образы», если можно так сказать, они мне не нравятся. И, если бы я писала сама, вряд ли я действительно смогла бы сказать о них что-то хорошее. Я – теоретически – полностью согласна с основаниями и правомерностью изображения их как не слишком разумного «фан-клуба», правомерны же и подчеркивания трусоватости, эгоистических интересов и прочего, что можно встретить у Андреева, Казандзакиса, в JCS – да практически у всех. Но в каком-то смысле подход Нагибина, который, не отрицая того, что апостолы – все еще слабые духом люди, все-таки нашел пару хороших слов для каждого, кажется мне более правильным.
Суть в том, что в «иудо-центричной» литературе строится своеобразная лесенка. И в такой же мере, как принижение и лишение положительных качеств Иуду только унижает Иисуса, принижение апостолов унижает Иуду. Из Антофийчука я сделала следующий вывод: все авторы, которые пишут об окружении Христа, так или иначе наделяют своего героя чертами исключительности в смысле судьбы, но еще чаще – отношения к/с Христом. Исключителен Иуда всех тех трактовок, которые концентрируются на нем – от «любимого ученика», чужака, до отверженного с его любовью-ненавистью; но в других литературных версиях точно так же исключительны Магдалина, Пилат, Фома, Варавва, ожп ЛУ Мириам - в зависимости от того, кем интересуется автор, и список, я думаю, можно продолжить (любопытно то, что я не встретила упоминаний только о такой трактовке образов как раз канонично выделенных апостолов вроде Иоанна-Петра-Андрея). Все они претендуют на исключительность, у всех так или иначе есть на то основание. Я не отрицаю, что, читая про Иуду, я действительно хочу видеть исключительного Иуду – но при этом куда легче показать его особенность на фоне «серой массы» остальных апостолов, что чаще всего и делается, и сложнее – показать особенного Иуду на фоне других, тоже наделенных своими отличительными чертами и, главное, достоинствами. Лучший (самый особенный) из лучших (особенных) звучит куда приятнее, чем лучший из худших, и, как я сказала с самого начала, это скорее добавит образу, чем убавит от него – в том числе и исключительности.