немножко в защиту ТауриельНа тумблере большинство «полемических» мнений о Тауриель сводятся к «она Мэри-Сью» и «что за мизогиния, у них с Леголасом почти одинаковые возможности/функции, почему она Мэри-Сью, а он нет?» – и все в таком духе.
Вот только мне кажется, дело тут не в «гендерном равенстве», ради которого ее придумывали. «Гендерное равенство» – это в Элементари. А здесь, с учетом хотя бы разницы аудитории, дело в одиннадцатилетних девочках, которые будут смотреть этот фильм еще долгие-долгие годы.
У нас, более-менее взрослых тетек, с одной стороны, есть знание о том, что в каком-нибудь средневековье у женщин были исключительно киндер-кирхе-кюхе, и мы можем не воспринимать это «персонально». А еще, за счет и жизненного, и, в большей даже мере, читательски-зрительского опыта, у нас лучше прокачан скилл сопереживания и ассоциирования себя с теми или иными персонажами. Любой вшивый интеллигент, заскучавший в компании своих книжек, разделит терзания Бильбо в начале первой книжки и будет радоваться его выбору. Любой, кто когда-то пытался влиться в коллектив и, тем более, понравиться суровому начальнику, посочувствует его проблемам с социализацией и букой-Торином. Люди с определенным набором вполне себе бытовых психологических проблем и/или опытом чтения скандинавской литературы где-то там найдут точки соприкосновения со всеми катастрофическими решениями Торина; еще легче любой, у кого случался внезапный облом самого-важного-в-жизни поймет его отчаяние под закрытой дверью в Гору.
У одиннадцатилетних девочек набор тех «опытов», которые они могли бы так или иначе разделить с персонажем, куда более ограниченный. И – не буду говорить про всех, конечно, но у многих – одним из таких опытов есть опыт, собственно, бытия девочкой. В свои «около десяти» я зачитывалась Максом Фраем, мне, понятное дело, нравился Макс, я сопереживала ему, но все-таки мне нужны были Меламори, Теххи и Сотофа, чтобы представить себе, в каких ролях и на каких правах я сама могла бы вписаться в этот мир, а потом уже с чистой совестью расслабиться и представлять себя самим Максом. В советских мушкетерах моим любимчиком был Атос, но все-таки играла я в подкорректированную (сильно)) версию миледи. В первых «Хрониках Нарнии» мне нравился Питер, но все-таки мне нужна была Сьюзан, чтобы мысленно вписаться в происходящее, и я расстраивалась каждый раз, когда у нее отбирали лук и делали из нее просто «девочку» (кажется, наличие Сьюзан даже было бонусом "Хроникам" по сравнению с Толкином). И я помню, что, по крайней мере, во «Властелине колец», мне очень не хватало женщин, «в роли» которых я хотела бы себя представить в этом мире – были, конечно, Арвен и Эовин, но все же их было мало и неправда. Я не говорю, что девочки не могут себя ассоциировать с мужскими персонажами, совсем нет, но, по крайней мере мне, все-таки желательно было присутствие женщины, по которой я могла бы «сориентироваться» в том или ином выдуманном мире.
Так вот, да, я думаю, вы поняли, к чему это я. С точки зрения нас, понимающих, и что к чему в средневековье, и что к чему в каких-нибудь тридцатых-пятидесятых годах в Англии двадцатого века, ни фильм, ни наша способность в него «вживаться» и находить точки соприкосновения, не пострадала бы, если бы не было Тауриель. Но, вспоминая свои одиннадцать лет, я уверена, что я была бы очень, очень рада ее присутствию.
обзорщику