У нас "принято решение про начало проведения на территории Украины антитеррористической операции".
Линк. Ну вообще заебись.
С утра съездили с мамой и одногруппницей, которой пришлось вчера заночевать у меня, в Михайловский монастырь - там один из медпунктов. Сдали лекарства и всякие лимоны-молоко против газа, вписались в медицинское отделение, я нервно и бесполезно потопталась вокруг, укутанная в одноразовый "халат", пока инструктировали тех, кто действительно понимает, что к чему, но все было спокойно и мама отправила меня домой - сама осталась там. Вот уже четыре часа сижу дома, читаю "Чапаева и Пустоту" (которому нужен подзаголовок "дзен в условиях революции"), медитирую, читаю новости, хочу выбираться вечером, но мама звонит, что пока все спокойно - а лезть не в медицинскую часть я, в общем-то, тупо боюсь.
Впечатление от самого медпункта, кстати, несколько сюрреалистическое. Фото этого не передают. Медицинский закуток устроен возле одного из входов, который расписан выразительными такими сценами из Страшного суда - ну там, черепа в языках пламени, всякие зомби-подобные не слишком довольные жизнью товарищи - и под этим столы с лекарствами и операционный стол. Красота, Дали бы туда на экскурсию. Или Босха какого-нибудь.
Мне приходится вести здесь хронику событий в своей голове.
читать дальшеС перекрытым метро город воспринимается совсем иначе. То, что раньше было десять минут на метро и "далеко" теперь - "всего" два часа ходьбы или 50 минут на трамвае (плюс тоже ходьба, конечно) - но почему-то ощущается, что это нормально. Подумалось, что я впервые понимаю, почему в литературе девятнадцатого века все так свободно и без напрягов разъезжали в поездах туда-сюда по всей Европе, при том, что из точки А в точку В было ехать, например, дней пять - когда нет других вариантов, действительно начинаешь думать, что это ничего и близко и, подумаешь, пройтись там.
В тот момент, когда я вышла за стены монастыря и должна была идти по этим улицам к трамваю, на какие-то долгие минуты стало страшно.
Улицы вокруг Михайловского пустынны, почти все люди - либо к Майдану, либо от. Люди с пакетами, несут что-то. А вот в моем районе все спокойно. Дети на роликах. Мамаши с колясками. Как всегда, торгуют овощами на выходе из выключенного метро. Мне хочется встать и заорать что-нибудь громко-бессмысленное - потому что они умудряются все еще не обращать внимания, и потому, что и я сама - по большому счету, такая же.
С одной стороны, мне вообще страшно. Я так и не рискнула спуститься к самому Майдану. Мне просто банально страшно за свою физическую целостность. Мои эмоции вариируются от желания делать что-нибудь нужное, ринуться в гущу событий, быть хоть чем-то полезной, хоть чем-то, не знаю, оправдать себя, да? - и одновременно желанием забиться в темный угол, свернуться калачиком и там и остаться, пока все не закончится.
А, с другой стороны, меня - вот смешно - все еще заботит то, что у меня в пятницу билеты в театр, и хоть убейся ты, ничего не могу с этим поделать.
Сложно сохранять ощущение реальности, когда, как вчера, ты сидишь на паре и говоришь про Поппера и Куна, а буквально через минуту там же на паре читаешь, что в двух станциях метро от тебя убивают людей.
Происходящее в каком-то смысле - идеальная буддистская тренировка: все дела, которые были важными раньше, теряют в своей ценности - или, по крайней мере, она становится относительной - но и "важные" дела ценности абсолютной не приобретают; попытка расставлять приоритеты ни к чему не приводит, потому что они очевидны, но это ничего не меняет ни в мире, ни в тебе; вот так и выходит, что все то ли одинаково важно, то ли одинаково неважно, то ли, что скорее, одинаково важно и неважно - а ну-ка, тренер, выпускай меня на поле.
Все говорят о том, что "страна уже не будет такой, как прежде" - я думаю эту мысль с более приземленной стороны. Например, о вывороченной на Грушевского и Майдане брусчатке, о сгоревшем доме профсоюзов. Я представляю себе, что когда-нибудь это все закончится (хотя это и сложно представить) - и эти места не будут такими, какими я их всегда знала. Если вдруг когда-нибудь я буду проезжать по маршрутке на Грушевского (а я так ездила на йогу от универа) - то это будет уже не та Грушевского, что была раньше, это будет не тот Майдан. Я не могу и не хочу говорить о смертях, о политике, это очевидно - но даже физически Город уже не будет прежним (остается утешать себя тем, что для какого-нибудь Булгакова все было несоизмеримо хуже). Ощущение "никогда не" всегда странное - но оно становится почти сюрреалистическим, когда речь идет о городе, который по определению незыблем.