Почти бесконечная длина писанины Пруста хороша тем, что во время чтения — даже если не делать перерывов на другие книги, а я их делала — успевает пройти пара-тройка маленьких жизней, во время которых читатель уже не тот, кто был вначале, и в том числе — благодаря Прусту.
Я начинала читать первый том, кажется, в феврале, сейчас пытаюсь закончить четвертый, за это время моя жизнь сама по себе качалась «по направлению к Свану» и обратно, но, поскольку мы то, что мы читаем, та или иная «жизнь» в процессе так или иначе начинала осмысляться через призму Пруста, его глазами и терминами (я иногда ловлю себя на невольном подражании стилю, хотя мои собственные предложения и раньше не были слишком короткими, так что куда уже там). То, что мне было непонятно, или странно, или просто непривычно в первом томе, за это время уже успело стать не только родным, но и как бы мной, и это меняет и точку зрения на то, что я читаю дальше — это уже не столько познание, сколько узнавание, как бывает во время длительного общения с друзьями, когда рассказываемые ими истории из их прошлого являются не столько новой информацией, сколько просто углублением общего впечатления. «Однотомник» осмысливается пост-фактум, многие книги одного писателя, например, как это было у меня с Достоевским, могут иметь внутреннюю связь для читателя, но проявляется она все же скорее в сравнении их друг с другом, тут же — при сохранении единства персонажей и повествования — происходит процесс взаимовлияния, когда к новым томам подхожу я, измененная Прустом, и эта новая я, соответственно, по-другому читает и сам текст (то есть как бы изменяет его для своего взгляда).
Все это, впрочем, не отменяет того, что временами он по-настоящему скучен, я с трудом продралась через «У Германтов», после которой как раз и пришлось брать тайм-аут.