[nameofrose]

(с) Элли, фаргейт, кусочек из фика "Вспомни", маленькие Винчестеры

- Я знаю, как обезвредить мертвеца на кладбище! - гордо заявляет Сэмми.
Я лежу на кровати, закинув руки за голову, и смотрю в потолок. С папой все хорошо. Я знаю. Я уверен. Просто нужно немного подождать. До Сэма с его нелепыми проектами мне, если честно, нет никакого дела.
Но он не настроен сдаваться.
Садится напротив меня на кровать, с решительным видом открывает какую-то тощую книжонку и зачитывает:
- Надо выбрать мальчика в таком возрасте, чтобы он не знал еще плотских деяний, посадить нагишом на некастрированного коня, ни разу не покрывавшего кобылу, и при том вороной масти, и провести по могилам. Где конь откажется идти, там и лежит вампир.
И пока я пялюсь на него с отвисшей челюстью, Сэм поднимает глаза и неуверенно произносит:
- У меня только два вопроса. Что такое плотские деяния и как это - покрыть кобылу?
Так. От размышлений отвлечься все-таки придется. Хотя бы ради просвещения моего дремучего братца.
- Дин?
- Ладно, - говорю, - внемли, отрок...
- Вот только давай без выпендрежа, а?
- Окей, - я усаживаюсь на постели поудобнее, ибо момент обещает быть красочным и незабываемым. Потираю ладони.
- Значит, слушай. Когда мальчик достигает половой зрелости...
Сэм смотрит во все глаза, чуть приоткрыв рот.
- Короче, когда пацан подрастает лет до двенадцати...
Сэм приподнимает одну бровь.
- Вот когда ты проснешься однажды ночью, а у тебя в трусах... э-э-э...
Черт! Никогда не думал, что это так трудно! А он не может не таращиться на меня так, словно перед ним красный дикобраз размером с Импалу?
- Ладно, - начинаю снова. - Что у тебя ниже пояса находится?
- Ноги, - подумав, отвечает Сэм.
- Да нет, выше!
- Живот.
- Так... Так не пойдет.
- Хочешь, начни с бабочек, - предлагает Сэм. - Или с пестиков и тычинок.
Ах ты, маленький... дефективный...
- Ты без меня все знаешь! - говорю.
- Я не просил рассказывать, что происходит, когда у мальчика начинают вырабатываться сперматозоиды, - спокойно говорит Сэм. - Я прошу объяснить, что такое плотские деяния и покрывание кобылы.
Все. Чувствую - вспотел.
- Так я и объясняю! Вот захочется тебе с девчонкой... э-э-э...
Чувствую - вообще упрел.
- Перепихнуться, - подсказывает Сэм.
- Да! Вот это и будет плотскими деяниями. Понял?
И тут Сэм... краснеет... Краснеет!!! Ага, мелкий, все-таки пронимает!
- Помнишь Тину Ниссон? - спрашиваю. - Ну, вспомни, вспомни, вы с ней в Хадсоне за ручку ходили...
- Не ходили, - у Сэма начинаю гореть щеки, лоб, уши и даже шея.
- Я сам видел! Страшная Тина Ниссон с дохлой косичкой и прыщом на носу! Фу-у-у, Сэм, с огромным красным фурункулом, в котором полно гноя.
- Замолчи!!! - взрывается мелкий. - Не было у нее никакого фурункула!
- А! Так все-таки ходили за ручку?
- Ди-и-ин, хватит!
- Вот если бы ты на ней женился, то для того, чтобы у вас появились маленькие прыщавые фурун... тьфу, детишки, вам с ней пришлось бы...
- Ш-ш-ш-ш! Ну, хватит, Дин!
Сэмми готов расплакаться.
- Ну, хорошо, - говорю, - плотские деяния разобрали?
- Дальше, - бурчит Сэм.
- Когда конь достигает половой зрелости...
- Заткнись!
- Так я ж еще не расска...
Тут Сэм, изловчившись, пинает меня по лодыжке.
- Ай!
Да что ж это такое!
- Я тебе сейчас жопу надеру, чучело!
Сэм залезает с ногами на кровать и притихает.
Долго сидим молча. А потом, наконец, в муках рожает гениальный вопрос:
- Так, это... выходит... я подойду?
- На чью роль? Мальчика или коня?
Я мог бы промолчать, а Сэмми мог бы не бросаться на меня с воем и кулаками, но так уж выходит. Побеждаю, разумеется, я, хотя мелкий изрядно намял мне бока своими острыми локтями и коленками. И укусил в шею. Выглядит, блин... Я и тут мог бы промолчать, но вместо этого отворачиваюсь от зеркала и вскрикиваю:
- Чувак, ты поставил мне засос?!
Он ошалело пятится прямо через кровать, сползает на пол, и тут я понимаю, что он ничего не понимает.
- Запомни, - говорю. - Нельзя целовать брата в шею. От этого рождаются дети.
Слово "целовать" Сэмми знает - хвала небесам! - смысл сказанного улавливает, снова краснеет и на одном дыхании как выпалит:
- Да пошел ты!
- Вот расскажу папе, что ты ругаешься, он тебе всыплет по первое число.
- А я расскажу, что ты мне неприличные намеки делаешь, тебя привлекут по статье о растлении малолетних и отправят в колонию для несовершеннолетних!
Черт побери, мой мелкий за словом в карман не лезет! Ну... какой учитель, такой ученик, ага?
- И вообще, - говорит он. - Не держи меня за дурака. От ЭТОГО дети только у Чужих бывают.
- А ты не будь слишком умным, мелочь. Вот научишься называть ЭТО своими именами, тогда и поговорим.
Последнее слово всегда за мной. Потому что я старше!

Пробежав шагов тридцать, Сэмми останавливается, словно до него вдруг что-то доходит.
- Ди-и-ин? - он разводит руками и говорит так грустно, что и бревно бы прослезилось, - Я про коня забыл.
Смотрит на меня жалобно, выжидающе, словно конь у меня, скажем, в кармане завалялся, а я все его не достаю!
Ну, и что я могу сделать? Заржать в голос? Или посочувствовать? Захотелось мелкому поиграть в охоту, называется. Разочарования полные штаны, в глазах печаль.
- Ладно, - говорю. - Не все потеряно, чувак. Я где-то читал, что можно и без коня.
Он с сомнением:
- Точно?
- Сто пудов, чувак. Раздевайся.
- Зачем? - с подозрением интересуется Сэм.
- Сам же сказал: проехать нужно ГОЛЫМ.
Я думал, он спасует. Как бы не так! Тяжело вздохнув, мелкий начинает стягивать рубашку, футболку, джинсы...
- Трусы снимать?
- Снимай, - серьезно киваю я, а у самого истерика к горлу подкатывает, еще чуть-чуть - покачусь со смеху.
- Не понимаю, чем мои трусы могут помешать найти вампира, - ворчит Сэм. - Отвернись!
Как девчонка, ей-Богу!
- Зачем? Что я, твоего червячка не видел? Я же тебя с пеленок купал!
Но Сэмми встает насмерть, и пока я не отворачиваюсь, дальше раздеваться отказывается.
Зрелище получается офигенное. Голый рыцарь и его верный оруженосец, груженый рюкзаком и шмотками. Очешуеть. Дальнейшее можно описать двумя словами: "полный пи...". В какой-то момент, когда я уже устаю от оханий и стонов Сэмми, продирающегося сквозь траву и кусты в чем мать родила, слева раздается подозрительный шум. Сэм чуть приседает от неожиданности, и его бледная, костлявая задница, наконец, скрывается из моего поля зрения в траве.