Смотри, произошло явление чая как феномена (с)
Вчера в дискуссии с подсаженной одногруппницей я благополучно открыла маленькую личную Америку: почему, при том, что я очень люблю Девятого и Десятого (сегодня я, к слову, уже с другой одногруппницей, пересматривала Невозможную планету/Ловушку Сатаны и ловила себя на том, что сижу с абсолютно идиотской улыбкой на физиономии большую часть серий) – Одиннадцатый мне все же ближе.
Для меня все дело в том, с кем и как я себя ассоциирую. По отношению к Девятому и Десятому я ассоциирую себя со спутником – сначала устанавливается «связь» с Розой, дальше, уже с другими, она в той или иной мере поддерживается. Я люблю Доктора, я восхищаюсь им, и смотрю на него в каком-то смысле через призму восприятия спутника, если и не конкретного экранного, то тех заоблачных процентов с диаграммы, которые в качестве трех слов хотят услышать I’m the Doctor.
В пятом и большей части шестого сезонов же я скорее ассоциирую себя, ну или просто сопереживаю, как угодно, с самим Доктором. Выходит, что он есть одновременно и объект исследования, и призма, через которую я смотрю на его людей и мир. По сравнению с другими у Эльфа куда скупее проявления его внутреннего мира, куда меньше простоты и в каком-то смысле даже искренности; если Девятым и Десятым можно восхищаться, представляя себя рядом с ним, то Эльфа, чтобы полюбить, сначала нужно основательно понять. Из этого рождается анализ, которому начинают подвергаться малейшие проявления, жесты, выражения лица – пока, наконец, все то, что он чувствует и думает, не становится очевидным – причем, ввиду знания предыстории, куда яснее, чем это обычно бывает спутнику. И как раз потому, что у Эльфа настолько меньше внешнего, его нужно анализировать и его хочется анализировать – мне легче и интереснее оказалось писать фики про него, чем про предыдущих двух, которых я воспринимаю более целостно и люблю не меньше.
Для меня все дело в том, с кем и как я себя ассоциирую. По отношению к Девятому и Десятому я ассоциирую себя со спутником – сначала устанавливается «связь» с Розой, дальше, уже с другими, она в той или иной мере поддерживается. Я люблю Доктора, я восхищаюсь им, и смотрю на него в каком-то смысле через призму восприятия спутника, если и не конкретного экранного, то тех заоблачных процентов с диаграммы, которые в качестве трех слов хотят услышать I’m the Doctor.
В пятом и большей части шестого сезонов же я скорее ассоциирую себя, ну или просто сопереживаю, как угодно, с самим Доктором. Выходит, что он есть одновременно и объект исследования, и призма, через которую я смотрю на его людей и мир. По сравнению с другими у Эльфа куда скупее проявления его внутреннего мира, куда меньше простоты и в каком-то смысле даже искренности; если Девятым и Десятым можно восхищаться, представляя себя рядом с ним, то Эльфа, чтобы полюбить, сначала нужно основательно понять. Из этого рождается анализ, которому начинают подвергаться малейшие проявления, жесты, выражения лица – пока, наконец, все то, что он чувствует и думает, не становится очевидным – причем, ввиду знания предыстории, куда яснее, чем это обычно бывает спутнику. И как раз потому, что у Эльфа настолько меньше внешнего, его нужно анализировать и его хочется анализировать – мне легче и интереснее оказалось писать фики про него, чем про предыдущих двух, которых я воспринимаю более целостно и люблю не меньше.
Ну, по крайней мере, скажем так, все их совместные появления на экране доставляют мне невыразимое удовольствие. Хорошо, что между ними чуть меньше химии, что позволяет мне верить и надеяться на Белль, потому что в противном случае это был бы мой любимый Ганнибал/Клариса стайл, и меня бы уже ничто не остановило.
