[Колокольчик фарфоровый]

Все-таки христианство и восточные религии – тот же буддизм – несут в себе зерно общности, которое и позволяет Сэлинджеру так вольно обращаться с ними и перемешивать, но и, насколько я это вижу, совершенно разные заряды.
Водораздел – цель религиозного служения, жизни с верой. Спасение в христианстве, освобождение – в индуизме и буддизме.

и Остапа понесло

Спасение – значит, человека есть, от чего спасать. Значит, первородный грех. Михайлов в косвенной связи с Иудой подметил крайне интересный момент, который я ранее замечала разве что интуитивно: христианин должен быть смиренным, он должен полагаться во всем на волю Божью, он не может рассчитывать на то, что достоин спасения, иначе это будет уже гордыня, но все аскеты и подвижники так или иначе истязают себя, жертвуют собой – ради все того же спасения, в надежде на него. Они знают, что это спасение есть, следовательно, они верят в то, что это возможно. Какими бы они ни были альтруистами, хотя бы и в глубине души они все равно будут надеяться на рай – и сразу вспоминается мне и Сэлинджер с накоплением духовных сокровищ, в котором обвинял он большинство святых, и Нагибин, где Иисус не пожелал дать Иуде надежду на спасение, чтобы вера не превращалась в сделку.
Буддизм в этом плане несколько «честнее». У них нет греха гордыни, и если человек ставит целью своей жизни – освобождение, то это вполне нормально. Да, он должен следовать долгу, помогать людям – но на этом нет акцента. Освобождения достичь крайне сложно, но, в отличие от христианства, где человек может только надеяться на благодать божью (не считая себя ее достойным), буддизм и индуизм дают реальные способы достижения освобождения, подробную инструкцию по применению своих тела и души, и уже только от человека зависит, сможет ли он проявить должное усердие. Конечно, тут тоже нельзя отбрасывать момент плохой кармы, которая может оттянуть момент освобождения, но, в общем-то, все в руках людских – и карма, кстати, тоже результат исключительно его собственных действий.
Индийские религии по сравнению с христианством, в общем-то, куда более эгоистичны. В самой основе христианства лежит великая жертва, мука и смерть во имя искупления чужих грехов – величайший альтруизм. Будда… Будда, в общем-то, тоже пожертвовал обретенной нирваной ради того, чтобы потом сорок пять лет заниматься учительством. И некоторые другие просветленные, бодхисатвы, тоже так делают. Обретают просветление и потом добровольно остаются в этом мире, чтобы учить и наставлять на этот путь других. Но есть и архаты, которые, достигнув индивидуально своего просветления, никуда уже не возвращаются, и это тоже считается вполне нормальным.
Сама концепция освобождения предполагает, что есть «я», которое превыше эмоций, превыше земных привязанностей и страстей, превыше уж тем более плоти – и от этого нужно просто «освободиться», чтобы слиться с Брахманом/нирваной и прекратить цепь перерождений. По сути, «освободиться» значит перестать быть человеком и стать богочеловеком. Буддизм базируется на постепенном и планомерном отсечении от себя всего лишнего, всего, что «от мира сего». А христианство базируется на прощении – не зря же, даже грешив в жизни, спасение можно заслужить, искренне покаявшись. В христианстве и первородный грех, и страсти – это имманентное свойство человеческой натуры. Никогда не может быть в христианстве идеала невозмутимости. Идеал самоотречения – да. Любого безумного, самоубийственного отречения, мук во имя – веры, или просто других людей, мученичества, страдания… буддизм бежит от страданий, считая их побочным эффектом рождения в этом мире, а христианство превозносит их, как еще один элемент самоотречения, как способ улучшить свою душу и спастись. Буддизм бежит от эмоций, считая их лишними, «отягощающими» человека – христианство славит великую любовь, утверждает ценность жертвы Иисуса еще и в том, что он был Сыном Человеческим, подверженным всем человеческим страстям и слабостям – иначе он не смог бы свершить того, что должен был.
Да и подходы. Христианство невозможно без веры, часто веры слепой и не допускающей сомнений (по крайней мере, такова догма, идеал); буддизм опирается на обдуманное и сознательное принятие тех или иных постулатов, без которых невозможно продвижение к просветлению.
Иногда мне кажется, что индуизм и буддизм – это религии от и для головы, насколько вообще религия может апеллировать к голове, а христианство – религия сердца. Потому они одновременно и разные до безумия – и странно сочетаемые.

@темы: life is a gift horse in my opinion

Comments

[Errin]

Классно пишешь).

[Колокольчик фарфоровый]

Bearth
спасибо) где, как ни в дайре, выплескивать да клепать мозги окружающим..)

[дорогой Эсме]

Всё правильно. Колеблюсь между ними, но где-то глубоко ощущается, что от христианства, наверное, никуда не уйдёшь.
Оно гораздо более жестоко по истории (крестовые походы вместо плавного генотеизма), жестко - по требованием (слепая вера, а не обдумывание), но, если обращаться к тем первоисточникам, которые до "только он неправильно записывает за мной..." всё равно ближе именно оно.

[Колокольчик фарфоровый]

дорогой Эсме
вот у меня то же самое ощущение, что никуда не денешься. это уже действительно вопрос ментальности, наверное. как средство "самостроительства" восточные религии чудесны, а вот "своим" все равно воспринимается христианство

[дорогой Эсме]

Имя розы , да, наверное. Ментальность ментальностью погоняет.

[Рене Мартель]

христианство славит великую любовь, утверждает ценность жертвы Иисуса еще и в том, что он был Сыном Человеческим, подверженным всем человеческим страстям и слабостям – иначе он не смог бы свершить того, что должен был

мне однажды крепко запомнились слова преподавательницы зарубежки: она сказала, что главная истина, которую пытался донести Христос, не в упорном бесконечном приближении к идеалу (как считал, в частности, Толстой), а в "любите друг друга"

[Колокольчик фарфоровый]

Рене Мартель,
мне вот тоже так кажется. у меня пока туго с чисто "академической" критикой, если угодно, но те литературные версии, которые меня действительно впечатлили, тоже были скорее об этом. и мне в это больше верится.