Смотри, произошло явление чая как феномена (с)
Читаю потихоньку "Доктора Фаустуса" Манна. Сначала сохранила в блокнотик вот это место:
— А по-твоему, любовь — сильнейший из аффектов? — спросил он.
— Разве тебе известен более сильный?
— Да, заинтересованность.
— Под заинтересованностью ты, видимо, понимаешь любовь, лишенную животного тепла?
— Что ж, давай сойдемся на таком определении. — Он расхохотался. — Спокойной ночи!
Потом товарищ главный герой начал - местами - вызывать сильное чувство само-узнавания, и черт бы с ним, но вот это погрузило меня в бранд нью пучины интертекстуальности и литературных ассоциаций, не имеющих ничего общего с библейским первоисточником. Улыбаюсь и машу рукой Достоевскому и ухожу обратно в пучины:
«Не скрою ни от вас, ни от себя, что с вашим apprendista дело обстоит прескверно, не в обычном смысле, правда, не буду скромничать, но всё же его надо скорее жалеть, чем за него радоваться». Господь бог дал ему в удел быстрый разум, и он с младых ногтей на лету воспринимал всё, что ему преподавалось, воспринимал так легко, что ни один предмет по-настоящему не снискал его любви и уважения. Слишком легко! Старанию, усилию понять ни разу не дано было согреть его кровь и чувства. «Похоже, — писал он, — дорогой друг и учитель, что я скверный малый, ибо нет во мне горячности. Сказано: кто не холоден и не горяч, а только тёпл, тот отринут и проклят. Тёплым я себя не считаю, я холоден, но для суждения о себе самом я испрашиваю себе независимость от того, кто дарит благодатью или проклятьем»
— А по-твоему, любовь — сильнейший из аффектов? — спросил он.
— Разве тебе известен более сильный?
— Да, заинтересованность.
— Под заинтересованностью ты, видимо, понимаешь любовь, лишенную животного тепла?
— Что ж, давай сойдемся на таком определении. — Он расхохотался. — Спокойной ночи!
Потом товарищ главный герой начал - местами - вызывать сильное чувство само-узнавания, и черт бы с ним, но вот это погрузило меня в бранд нью пучины интертекстуальности и литературных ассоциаций, не имеющих ничего общего с библейским первоисточником. Улыбаюсь и машу рукой Достоевскому и ухожу обратно в пучины:
«Не скрою ни от вас, ни от себя, что с вашим apprendista дело обстоит прескверно, не в обычном смысле, правда, не буду скромничать, но всё же его надо скорее жалеть, чем за него радоваться». Господь бог дал ему в удел быстрый разум, и он с младых ногтей на лету воспринимал всё, что ему преподавалось, воспринимал так легко, что ни один предмет по-настоящему не снискал его любви и уважения. Слишком легко! Старанию, усилию понять ни разу не дано было согреть его кровь и чувства. «Похоже, — писал он, — дорогой друг и учитель, что я скверный малый, ибо нет во мне горячности. Сказано: кто не холоден и не горяч, а только тёпл, тот отринут и проклят. Тёплым я себя не считаю, я холоден, но для суждения о себе самом я испрашиваю себе независимость от того, кто дарит благодатью или проклятьем»
-
-
24.10.2013 в 10:11каким первоисточником?
я читала только про faustus book на немецком
-
-
24.10.2013 в 10:29я конкретно про курсивную почти цитату, которая: кто не холоден и не горяч, а только тёпл, тот отринут и проклят.