читать дальшеПожалуй, самое сложное в приспособлении к жизни здесь – это даже не одиночество как таковое, а что-то вроде, мм, «абстинентного синдрома». Последние четыре года моя жизнь включала в себя постепенно увеличивающееся количество трэша-угара-содомии, которые были неотъемлемой частью групповой динамики и в каком-то смысле самоидентификации. Философы много пьют, а потом поют Сплин и разговаривают о постмодернизме, как-то так. Этим летом происходящее перешло в стадию гуд олдфешнд селфдестрактивнесс, и я была спокойна за себя только потому, что знала, что уеду в Германию и это все прекратится – но теперь, когда это действительно прекратилось, как же странно без этого всего жить. Я снова начала вставать рано, я занимаюсь йогой, гуляю по лесу, и какая-то часть меня, конечно же, этому всему радуется и даже гордится собой (мной). А потом снова ужасно хочется оказаться в два ночи в нашем любимом пабе, или во дворике с водкой-с-соком, или где угодно с амфетамином в кошельке, или… Мне некуда выпускать энергию мортидо, а этого добра у меня предостаточно.
Утешаю себя, впрочем, тем, что это все благоприятная почва для творчества: без возможности реализовать что либидо, что мортидо, мне просто ничего не остается, кроме как сублимировать.
@темы:
остались пальто и я