Смотри, произошло явление чая как феномена (с)
В очередной раз возвращаюсь к мысли о том, насколько критическую роль в драматичном сюжете играет чувство (не)завершенности. Мне кажется, именно от него во многом зависит, останется ли читатель/зритель с чувством условно «светлой» печали – пусть даже иногда абсолютно выжатый и разбитый – или с чувством отчаяния.
«Думсдей» настолько хорош потому, что там есть и то, и другое. Героям дают попрощаться, но «Роуз Тайлер…»
Гисборн умирает просветленный, у Робина на руках, и зритель заливается слезами, но и вздыхает как бы с облегчением – по крайней мере, все было не так плохо, как могло бы, если бы не было этой сцены прощания, если бы он просто ушел в подземелье и не вернулся.
Одиннадцатый не только дожидается Клару, но еще и умудряется «попрощаться» с Эми – что, конечно, не так художественно изысканно, но куда более приятно истерзанному фанатскому сердцу, чем если бы он просто регенирировал.
Наверное, все дело в чувстве справедливости – его неудовлетворенность ранит зачастую куда больше, чем даже сам факт смерти – поэтому настолько важно не то, что герой умирает, а то, как он умирает. Чувство завершенности, «справедливость» – это все осмысление, то есть, собственно, придание смысла, которое действует утешительно на читателя/зрителя. Драма с «незавершенностью» художественно сильнее – потому что более жестока – потому что более реалистична. Драма с «завершенностью» из области эстетики уклоняется в этику, потому что предлагает зрителю смысл, который он может найти и в собственных драмах.
Поэтому «незавершенные» драмы порождают фанфики, требующие закрыть гештальт, а «завершенные» меня лично заставляют радоваться проявленному милосердию.
«Думсдей» настолько хорош потому, что там есть и то, и другое. Героям дают попрощаться, но «Роуз Тайлер…»
Гисборн умирает просветленный, у Робина на руках, и зритель заливается слезами, но и вздыхает как бы с облегчением – по крайней мере, все было не так плохо, как могло бы, если бы не было этой сцены прощания, если бы он просто ушел в подземелье и не вернулся.
Одиннадцатый не только дожидается Клару, но еще и умудряется «попрощаться» с Эми – что, конечно, не так художественно изысканно, но куда более приятно истерзанному фанатскому сердцу, чем если бы он просто регенирировал.
Наверное, все дело в чувстве справедливости – его неудовлетворенность ранит зачастую куда больше, чем даже сам факт смерти – поэтому настолько важно не то, что герой умирает, а то, как он умирает. Чувство завершенности, «справедливость» – это все осмысление, то есть, собственно, придание смысла, которое действует утешительно на читателя/зрителя. Драма с «незавершенностью» художественно сильнее – потому что более жестока – потому что более реалистична. Драма с «завершенностью» из области эстетики уклоняется в этику, потому что предлагает зрителю смысл, который он может найти и в собственных драмах.
Поэтому «незавершенные» драмы порождают фанфики, требующие закрыть гештальт, а «завершенные» меня лично заставляют радоваться проявленному милосердию.