Смотри, произошло явление чая как феномена (с)
Пребывание в чужой стране само по себе стимулирует размышления о собственной национальной и культурной идентичности, а пребывание, пусть и кратковременное, в нескольких разных странах, эту тенденцию усиливает.
Чужая языковая среда может вызвать чувство резкой обособленности, отчужденности. Ты вроде и присутствуешь, а вроде и нет. Люди, говорящие на языке, который для данного места является основным, как бы составляют часть пейзажа, из которого ты сам выпадаешь.
Однажды я сидела на паре, это был длинный-предлинный и условно интересный семинар, длина которого начала смазывать его интересность. Девушка читала бесконечный доклад на немецком, я что-то рисовала в тетрадке – ситуация, привычная и по старому универу – но тут все было немного по-другому: стоило мне чуть потерять концентрацию, перестать сознательно и с усилием участвовать в происходящем – и я из него просто выпадала. Немецкий сливался в невнятный шум, звуковое сопровождение на заднем плане, и я могла сделать вид, что со мной рядом и вовсе нет людей, настолько они в своей языковой ситуации были частью целого, в которое я не входила – они как отдельный фон и я как я. Ты сидишь на паре, едешь в автобусе, и, если перестаешь включаться в ситуацию, тут же оказываешься как бы заключенным в капсулу из собственных мыслей, чужой речи, что делает других людей недостижимыми и непостижимыми.
(На самом деле это ощущение обособленности можно испытать, конечно, не только в чужой стране. Я думаю, оно бывает у каждого – вот это чувство резкой, экзистенциальной отдельности от окружающих людей, которое бывает в толпе, когда хоть на секунду даешь себе труд вынырнуть из привычной погруженности в себя и просто посмотреть вокруг. Совсем недавно я сидела в аэропорту, смотрела на людей и шкурой просто осознавала, что я никогда не буду знать, как зовут ту девушку напротив, куда летит эта пара, откуда тот мужчина – в общем, какой жизнью живет каждый из них, кто такой; что есть только «я», или, если угодно, мое эго, из которого мне не дотянуться ни до кого из них – мучительное, по правде сказать, чувство).
Я не хочу ничего говорить о ментальности или духе народа, я понятия не имею об этих вещах. Я этого не ощущала, по крайней мере.
Но я очень часто и очень резко чувствовала разницу контекстов.
Например, думала я не раз, никто из моих тогда-еще-однокурсников не читал Бродского. Мелочь вроде, да? Но я привыкла, что могу бросить своим друзьям какую-то цитату из стихотворения или песни (Сплин, Океан Эльзы, Аквариум, нужное подчеркнуть), и они тут же поймут, что я хочу этим сказать. Конечно, даже в рамках одной культуры бэкграунды могут очень сильно различаться, на то друзья и отличаются от всех остальных, чтоб иметь больше общего контекста – но почти любой русскоговорящий поймет какое-нибудь «не выходи из комнаты».
А я вот никогда не знала как «своего» поэта, например, Гете – а, подозреваю, местных школьников им мучают не хуже, чем нас Шевченко.
Я никогда не знала, что значит учить как «свою» историю страны, которая развязала две мировые войны. В кинотеатре показывают трейлер «Fury», «раньше я убивал немцев в Африке, а теперь я убиваю немцев в Германии» – говорит дублированный на немецкий Брэд Питт, и я чувствую себя очень странно. Почти как шпион.
Из них мало кто может себе представить ситуацию, в которой они не могут просто так сесть в автобус и поехать в соседнюю страну. У них другие представления о свободе передвижения, об уровне жизни. Использование бумажной почты для каждого чиха, медицинские страховки, система финансовой помощи на учебу – просто качество дорог и жилья. Все эти шуточки о first world problem – они не знают, как жить в стране, о которой до последнего времени мало кто вообще вспоминал (где-то возле России), я не знаю, как жить в стране с налогом на церковь.
Из этого не следует, что «мы никогда не поймем друг друга» или что-то в этом роде, совсем нет. Просто, пожалуй, только поболтавшись в чужой среде, я начала осознавать ту часть своей личности, которая, собственно, и есть этот культурный контекст, она же национальная идентичность, если угодно – в общем, весь тот набор представлений о жизни, стереотипов, программы по литературе и попсы девяностых, рандомных цитат и шуточек, который я имею общим с группой людей исключительно на основе того, что мы говорим на одном языке.
Чужая языковая среда может вызвать чувство резкой обособленности, отчужденности. Ты вроде и присутствуешь, а вроде и нет. Люди, говорящие на языке, который для данного места является основным, как бы составляют часть пейзажа, из которого ты сам выпадаешь.
Однажды я сидела на паре, это был длинный-предлинный и условно интересный семинар, длина которого начала смазывать его интересность. Девушка читала бесконечный доклад на немецком, я что-то рисовала в тетрадке – ситуация, привычная и по старому универу – но тут все было немного по-другому: стоило мне чуть потерять концентрацию, перестать сознательно и с усилием участвовать в происходящем – и я из него просто выпадала. Немецкий сливался в невнятный шум, звуковое сопровождение на заднем плане, и я могла сделать вид, что со мной рядом и вовсе нет людей, настолько они в своей языковой ситуации были частью целого, в которое я не входила – они как отдельный фон и я как я. Ты сидишь на паре, едешь в автобусе, и, если перестаешь включаться в ситуацию, тут же оказываешься как бы заключенным в капсулу из собственных мыслей, чужой речи, что делает других людей недостижимыми и непостижимыми.
(На самом деле это ощущение обособленности можно испытать, конечно, не только в чужой стране. Я думаю, оно бывает у каждого – вот это чувство резкой, экзистенциальной отдельности от окружающих людей, которое бывает в толпе, когда хоть на секунду даешь себе труд вынырнуть из привычной погруженности в себя и просто посмотреть вокруг. Совсем недавно я сидела в аэропорту, смотрела на людей и шкурой просто осознавала, что я никогда не буду знать, как зовут ту девушку напротив, куда летит эта пара, откуда тот мужчина – в общем, какой жизнью живет каждый из них, кто такой; что есть только «я», или, если угодно, мое эго, из которого мне не дотянуться ни до кого из них – мучительное, по правде сказать, чувство).
Я не хочу ничего говорить о ментальности или духе народа, я понятия не имею об этих вещах. Я этого не ощущала, по крайней мере.
Но я очень часто и очень резко чувствовала разницу контекстов.
Например, думала я не раз, никто из моих тогда-еще-однокурсников не читал Бродского. Мелочь вроде, да? Но я привыкла, что могу бросить своим друзьям какую-то цитату из стихотворения или песни (Сплин, Океан Эльзы, Аквариум, нужное подчеркнуть), и они тут же поймут, что я хочу этим сказать. Конечно, даже в рамках одной культуры бэкграунды могут очень сильно различаться, на то друзья и отличаются от всех остальных, чтоб иметь больше общего контекста – но почти любой русскоговорящий поймет какое-нибудь «не выходи из комнаты».
А я вот никогда не знала как «своего» поэта, например, Гете – а, подозреваю, местных школьников им мучают не хуже, чем нас Шевченко.
Я никогда не знала, что значит учить как «свою» историю страны, которая развязала две мировые войны. В кинотеатре показывают трейлер «Fury», «раньше я убивал немцев в Африке, а теперь я убиваю немцев в Германии» – говорит дублированный на немецкий Брэд Питт, и я чувствую себя очень странно. Почти как шпион.
Из них мало кто может себе представить ситуацию, в которой они не могут просто так сесть в автобус и поехать в соседнюю страну. У них другие представления о свободе передвижения, об уровне жизни. Использование бумажной почты для каждого чиха, медицинские страховки, система финансовой помощи на учебу – просто качество дорог и жилья. Все эти шуточки о first world problem – они не знают, как жить в стране, о которой до последнего времени мало кто вообще вспоминал (где-то возле России), я не знаю, как жить в стране с налогом на церковь.
Из этого не следует, что «мы никогда не поймем друг друга» или что-то в этом роде, совсем нет. Просто, пожалуй, только поболтавшись в чужой среде, я начала осознавать ту часть своей личности, которая, собственно, и есть этот культурный контекст, она же национальная идентичность, если угодно – в общем, весь тот набор представлений о жизни, стереотипов, программы по литературе и попсы девяностых, рандомных цитат и шуточек, который я имею общим с группой людей исключительно на основе того, что мы говорим на одном языке.
очень да. удивительнее, что со временем привыкаешь, и отдельные фразы врываются в кокон. Слышишь вдруг, что ребенок напротив спрашивает у матери, сколько остановок ехать, а студентки в коридоре обсуждают планы на каникулы. От неожиданности так удивляет, что сначала даже не втыкаешь, на каком языке они это только что сказали.
и чем ближе с людьми общаешься, тем интереснее их контекст.
Яда Л.,
да, есть такое))
у меня с этими моими катаниями особенно четко такое, когда я (оба раза) прилетала из франции обратно в германию
когда по сравнению со страной, где я не понимаю вообще ничего, уже сходу, с объявлений в аэропорту, такое чувство причастности к происходящему
Я даже не знаю, какой категории лучше живется. Вторые как правило преисполнены презрения (взаимного) в той или иной форме, первые - обречены на постоянные головоломки и провалы. Говорят, первая волна только начинает понимать, что к чему, когда дети идут в школу, и родители начинают видеть воспитание.
мда, теперь мне это лучше понятно... хотя, в долгосрочной перспективе представить все же достаточно сложно.
с другой стороны, более понятен еще, например, бурный патриотизм с вышиванками и народными песнями американско-канадских украинцев - тоже ничего себе компенсация
самое интересное, это люди, которые 20+ назад уехали, там настолько четко видно расслоение.. потому что первые годы, как правило, категории пробуют друг друга, пытаются определиться, в какую все-таки относится человек. а потом все.
а атас начинается, когда, например, уезжает пара, а по прошествии нескольких лет выясняется, что они к разным категориям принадлежат. такие пары не выживают, как правило )) часто бывает, когда один из супругов едет по работе, а второй по семейной визе.
ты вот говоришь 20+ - то есть, в этом смысле нет разницы в, мм, поколениях? я имею в виду, допустим, те, кто эмигрировал еще из Союза или сразу после распада и условно уже "сейчас" - есть какие-то определенные тенденции, как ты думаешь - или все только от человека зависит?
мда, представляю. когда сам пытаешься вписаться, а под ухом дома кто-то постоянно рассказывает, как все плохо и не нравится - это должно выводить из себя очень быстро
когда сам пытаешься вписаться, а под ухом дома кто-то постоянно рассказывает, как все плохо и не нравится
не только это, когда человек пытается вписаться, он перенимает образ мысли, и многие вещи начинают казаться дикостью. то, что в других культурах чуть ли не повод для гордости, например, у китайцев есть пунктик, как проехать зайцем)). + круг общения меняется, интересы новые.. ну и тп.
хмм, понятно
даже стало жаль, что не успела пробыть тут достаточно, чтобы начать перенимать образ мысли. мне кажется, в смысле самонаблюдения этот процесс должен давать крайне богатый материал)