Смотри, произошло явление чая как феномена (с)
Когда умирает/гибнет персонаж, многие впечатлительные личности рыдают и бьются в истериках похлеще безутешных книжно-экранных родственников и друзей.
Но вся штука в том, что это как раз тот случай, когда короля делает свита, а точнее –мертвеца/умирающего – «плакальщики».
Мы жалеем не погибшего героя, будь он хоть трижды любимый. Мы жалеем оставшихся. Впечатление производит не сама смерть, но страдания живых. Хочешь написать смерть так, чтобы прошибло на слезу – всего лишь опиши чьи-нибудь страдания по этому поводу.
Мы плачем над гибелью Сэма, когда Дин говорит, сидя с его телом. Если бы самого Дина просто растерзали Гончие, и не было бы сцены с его телом, а хуже того – наблюдающего за его гибелью брата, это было бы и вполовину не так тяжело.
Плакать начинаешь не когда гибнет Сириус или Дамблдор, а когда Поттер начинает истерить.
Это обычно не так очевидно. Если без «группы поддержки» умрет даже самый положительный персонаж, зритель/читатель, конечно, расстроится, но ненадолго. Просто положительные любимые персонажи ну почти всегда отходят в мир иной под звуки рыданий родных, близких и не менее любимых аудиторией персонажей.
Недавно просто подтвердила на себе, что даже если погибает совсем несимпатичный тебе персонаж, но над ним плачет симпатичный – это тоже прошибает, да еще как. Все зависит от степени страданий.
И, к слову, морально тяжелее для аудитории даже не рыдания над трупом, а последние минуты/часы, пока еще труп – не труп. Процесс умирания со слезами и соплями остающихся в подлунном мире – вот что самое слезоточительное.
Просто потому что традиционно сочувствуешь тому, что можешь примерить на себя. В шкуру умирающего мы обычно влазим только если он знает, что умрет… ну, да, через год, допустим. Примерить смерть сложно. А вот потерю – куда легче.
Но вся штука в том, что это как раз тот случай, когда короля делает свита, а точнее –мертвеца/умирающего – «плакальщики».
Мы жалеем не погибшего героя, будь он хоть трижды любимый. Мы жалеем оставшихся. Впечатление производит не сама смерть, но страдания живых. Хочешь написать смерть так, чтобы прошибло на слезу – всего лишь опиши чьи-нибудь страдания по этому поводу.
Мы плачем над гибелью Сэма, когда Дин говорит, сидя с его телом. Если бы самого Дина просто растерзали Гончие, и не было бы сцены с его телом, а хуже того – наблюдающего за его гибелью брата, это было бы и вполовину не так тяжело.
Плакать начинаешь не когда гибнет Сириус или Дамблдор, а когда Поттер начинает истерить.
Это обычно не так очевидно. Если без «группы поддержки» умрет даже самый положительный персонаж, зритель/читатель, конечно, расстроится, но ненадолго. Просто положительные любимые персонажи ну почти всегда отходят в мир иной под звуки рыданий родных, близких и не менее любимых аудиторией персонажей.
Недавно просто подтвердила на себе, что даже если погибает совсем несимпатичный тебе персонаж, но над ним плачет симпатичный – это тоже прошибает, да еще как. Все зависит от степени страданий.
И, к слову, морально тяжелее для аудитории даже не рыдания над трупом, а последние минуты/часы, пока еще труп – не труп. Процесс умирания со слезами и соплями остающихся в подлунном мире – вот что самое слезоточительное.
Просто потому что традиционно сочувствуешь тому, что можешь примерить на себя. В шкуру умирающего мы обычно влазим только если он знает, что умрет… ну, да, через год, допустим. Примерить смерть сложно. А вот потерю – куда легче.