Сегодня день объединения Германии. Это значит, что здесь не работает настолько ничего, что это включает регулярные автобусы из моей деревни в Марбург, из-за чего запланированная экскурсия по последнему плавно превратилась в пеший трип по вполне живописным окрестностям (а сейчас вот я я имею время и вдохновение делиться здесь последним).

Деревня моя называется Moischt (читается «Мьошт», но, если верить моей лэндледи, это знают только местные). С Марбургом сообщается регулярными (но не очень частыми) автобусами с утра и до полвосьмого где-то вечера. После этого действует такая система: ты звонишь на определенный номер, говоришь, с какой остановки и до какой хочешь попасть (все по автобусному же маршруту), и ездящий где-то раз в полчаса-час маленький микроавтобус забирает тебя (вместе с другими отзвонившимися) и довозит. Стоит это счастье столько же, сколько регулярный автобус (то есть, для меня со студенческим проездным – бесплатно). В первый вечер я очень долго не могла уехать с вот этой штукой из Марбурга из-за незнания местной топонимики (отчаявшийся чувак на телефоне предлагал перейти на английский, я даже согласилась, но тут же продолжила на немецком, с ужасом поняв, что по-английски сейчас не способна сказать ничегошеньки), но, в конце концов, разобралась, из-за чего была страшно горда.

Вчера я проспала до двух, потому что каждый раз, когда просыпалась, думала «это сейчас придется говорить по-немецки и вообще что-то делать» – и в ужасе засыпала обратно. Но сегодня как-то отскребла таки себя от кровати, настроилась на позитив и пошла гулять и постигать дзен.

Источник фрустрации – это марбургские супермаркеты. Еды здесь не то чтобы действительно больше, просто она вся незнакомая. Учитывая, что я пока в принципе не знаю, что я ем, выбор каких-нибудь несчастных мюсли превращается в десятиминутный кризис принятия решений перед полкой.

Карма полис: не любишь здороваться с соседями? Ок, будешь жить в месте, где, идя по улице, здороваться приходиться вообще со всеми (благо, их мало, этих «всех» на улице – а утром праздника так особенно).

Вообще и Марбург, и мой этот Мьошт больше соответствуют моим представлениям об олдскульной Англии. Старая часть Мьошта – это сплошные черно-белые домики а-ля «здесь жил Шекспир». Отличаются они еще тем, что на многих есть рисуночки и жизнеутверждающие надписи вроде «некоторые люди живут, не замечая, что каждые четверть часа делают их жизнь короче» (только еще и в рифму).
Чисто визуально мне здесь все очень нравится, хотя, конечно, к транспорту, еде и прочему обеспечению жизнедеятельности (а еще переизбытку свежего воздуха – и немецкого языка) надо будет привыкать. Ноосфера явно прислушалась к моим шуточкам/угрозам про «уйду жить в лес», и организовала мне приблизительно это.

По вечерам здесь слишком тихо. Вчера вернулась домой, забилась в свой угол, включила сначала первую серию The Thick of It (потому что заряд бодрости, лексики и воли к власти), а потом Listen, потому что либо СЛИШКОМ ТИХО, либо кто-то ходит и говорит по-немецки (и я даже не знаю, что страшнее). Но, если выключить мою социофобию, семейство мое очень милое. Хозяйка в первый день мужественно забирала меня сначала с вокзала, а потом готова была забирать и из города, когда я не могла разобраться с этими вот автобусами-по-вызову. (Но тишина! Мне после жизни в центре Запорожья казалось, что в Киеве в спальном райончике у меня тихо – так вот, это я ничего не знала про тишину).

@темы: остались пальто и я, проступают ранки гвоздики и стрелки кирхи

---

гуд ньюс эвриван

Amy Benson (формально еще вчера) передала мне флэшмоб с хорошими новостями. Лет ит би. (И я начинаю все-таки со вчера, потому что иначе я бы не успела закончить флэшмоб до отъезда).
Только осаливать никого не буду. Всем желающим)

Флешмоб "Хорошие новости"
Суть в том, чтобы на протяжении 7 дней постить каждый день по три хороших новости из своей жизни. Что-то, что вас порадовало: приятная покупка, интересная и добрая ситуация с людьми на улице, сериальные события дня, да что угодно. Обязательно осаливаете мобом френдов.

ранее в жизни

23.09
— я наконец-то нашла, где я буду жить в Марбурге. Из минусов: пригород (читай: ебеня) с непонятно каким транспортным сообщением. Скорее плюс: арендодатель - сорокатрехлетняя (судя по емейлам) вполне милая дама с дочками 16 и 14 лет и собачкой (читай: меньше шансов, что будут нарушать мое личное пространство, гг). Плюс: большая, лайк риалли большая комната - под крышей. Буду как художник в мансарде - хоть и в ебенях.
— новые серии "Теории большого взрыва". Да еще и две сразу.
— впервые лично столкнулась с одной нашей местной философской знаменитостью. Разговора о Канте, как предполагалось, не вышло, зато встреча была в очень милом заведении, в котором я до этого была только раз, так что вместе это сойдет за хорошую новость.

24.09
— я на днях дособирала свой паззл с "Ночной террасой" ван Гога, а сегодня мы его наконец-то наклеили. Гештальт можно считать окончательно закрытым.
— (пере)смотрели с мамой Eat, Pray, Love. Я его сейчас читаю, собственно, и фильм, конечно, упрощен во многих религиозных и культорологических моментах - но дух, в общем, передан.
— ровно неделя до отъезда, а я не паникую. И хорошая новость тут даже не то, что неделя до отъезда, а то, что не паникую.)

25.09
— закрывая несколькомесячный гештальт, наконец-то пересмотрела Only Lovers Left Alive. Несмотря на то, что мне очень хотелось спать, кино все еще прекрасно и изумительно.
— я не заснула посреди бела дня, не ушла во внутреннее подполье и не схлопотала экзистенциальный кризис и/или какую-либо другую поломку в мозгах. Да, риски были (но это совсем другая история хД).
— удалось удачно помедитировать, за что мне плюшка с полки накопления духовных сокровищ.

26.09
— посидели с пивом с друзьями, в том числе с теми, кого я не очень часто уже вижу - типа "прощальная вечеринка".
— добрались послушать новый альбом Сплин.
— потихоньку собираю вещи. Они потихоньку собираются.

27.09
— Доктор-дей, конечно же.
— прогулялись с мамой по центру, я сфотографировала новые статуи птичек и съела пироженку. Надо на прощанье выгуляться по Киеву, что ли.
— наконец-то составила список мелких обязательных дел вроде посещения госучреждений, банка и покупки симки, которые мне надо будет выполнить сразу по прибытии в Дойчланд.

28.09
— еще один концерт "Океана Эльзы" на моем счету. С киевским концертом в июне, пожалуй, не сравнится - и все же очень хорошо.
— с целью предыдущего пункта впервые попала в Винницу. Погулять толком не успели, и все же расширение географических горизонтов.
— я внезапно поняла, что счастлива. Или мне случилось счастливо. Вотева.

29.09
(хронологически)
— приехала домой в теплый пледик, пересмотрела Фроузен, посмотрела новую серию уансэпонэтайма.
— встретилась с некоторыми друзьями и приятелями, в том числе которых давно не видела.
— закрыла гештальт по поводу разгульного образа жизни (и разговоров за жизнь заодно)

30.09
— последнее пиво с друзьями
— собрала чемодан и не свихнулась
— просто не свихнулась? - и готова к отбытию (ну почти)

запись создана: 25.09.2014 в 02:11

@темы: остались пальто и я

---

твердое тело

Я так паниковала из-за грядущего отъезда, когда оставался еще, например, месяц – а последнюю неделю (да и вот прямо сейчас) я я скорее excited. Я наконец-то начала воспринимать свое ближайшее будущее, как должно – то есть, как потрясающее, как бы там дальше ни пошло, приключение – и я не могу передать, как рада этому.
Впрочем, я и раньше формулировала этот страх (и оказалась права): я боялась не столько перемен внешних, сколько перемен внутренних. Вот только оказалось, что для того, чтобы они случились, мне совсем не обязательно действительно куда-то ехать – дело не в этом. Те изменения, которых я-когда-то, прошлая-я боялась – они уже случились, я уже куда-то изменилась, куда-то сдвинулась – и я-теперешняя вполне готова принять и одобрить изменения внешней обстановки как закономерную смену декораций.

Вчерашний концерт «Океана Эльзы» стал чем-то вроде подведения итогов – если и не 20 лет, как у них, то последнего года жизни – точно.
Я еще в начале дня вчера внезапно подумала: я буду скучать по этому всему – у меня было хорошее лето. Эта мысль меня даже немножко удивила – но ведь да, у меня действительно было хорошее лето.
А потом я стояла на концерте, подтанцовывала, пыталась тренировать осознанность, не отвлекаясь на мысли о прошлом и будущем и присутствуя здесь-и-сейчас, но, понятное дело, музыка на концерте – тем более именно эта, с которой у меня столько всего связано – способствует одновременно и погружению в атмосферу, и все же ассоциациям. Я ассоциировала какие-то песни со своим не столь далеким прошлым, и сначала раздражалась на это – а потом перестала.
Пританцовывала и думала: да, у меня было действительно хорошее лето. Несмотря на то, что большую часть его я провела, прикладывая метафизические подорожники к чуть менее метафизическим ранам – я ведь даже сейчас уже вспоминаю не это, а июнь, полный прогулок, общения и кучи каких-то приятных терапевтических мелочей, до которых никогда не доходили руки раньше; а потом регулярные дэнс, драгс и тусовки до самого утра, рассветы над Днепром, разговоры за жизнь, юзанье веществ бикоз ай кэн, бесконечные раздумывания над романом, но больше всего – чувство свободы, пожалуй. И я поняла: а ведь я была счастлива этим летом.
А потом я вернулась еще чуть-чуть в прошлое и поняла еще: я была по-настоящему счастлива и весной. У меня была любовь, отношения, о которых я раньше и не мечтала – я узнала, как хорошо это бывает, узнала, что могу любить и принимать любовь и становиться при этом сильнее. Более собой. И какая, в сущности, разница, что это закончилось быстрее и хуже, чем я предполагала – тогда это все было настоящее, важное, и оно имеет значение.
Я подумала потом о зиме и поняла: а ведь я и тогда была счастлива. Была революция, что-то настолько значимое, что я рада просто быть с этим в одном времени и пространстве. Были поиски и, важнее, были находки. В конце января я впервые попробовала лсд, и это устаканило мои отношения с Абсолютом, с религией, людьми, я наконец-то начала – только начала – разбираться в себе, по-настоящему формировать мировоззрение – и те вещи, о которых я хочу рассказать, как писатель.
В моей жизни происходил какой-то кавардак, но на самом деле предыдущие три сезона я была счастлива.
Я стояла, и счастье было эмоцией, которая властно, за шкирку выдергивала меня в тут-и-здесь; мне хотелось плакать от счастья – просто от переизбытка чувств. Когда-то столь же интенсивно (а не спокойно-свободно, как бывает) я была в Лондоне, сидя в кинотеатре на лез мис – просто потому, что это был Лондон, самое прекрасное и желанное место на земле;
вот только главное отличие: тогда я была интенсивно счастлива, и при этом несчастна, потому что думала, что так хорошо мне уже не будет, а теперь – тогда – я была просто счастлива, потому что стою на пороге отличного приключения (впрочем, даже если бы не было его – я бы нашла, чему порадоваться впереди).
А еще что я очень всех люблю.

Кажется, только сейчас я познаю старые-добрые докторовские истины: The good things don't always soften the bad things, but vice-versa, the bad things don't necessarily spoil the good things and make them unimportant.

@темы: and joy is a liquid

---

8.06

Забавно: Одиннадцатый провел так много времени, старательно себя ненавидя – а вот Двенадцатому его предыдущая реинкарнация явно по душе. Сам себе Двенадцатый тоже, впрочем, по душе (насколько Доктор может быть сам себе по душе). Он кажется действительно более взрослым и в каком-то смысле самодостаточным. С его всеми этими «ты мне сегодня не нужна» Кларе – в отличие от как минимум трех предыдущих реинкарнаций, которым время от времени напоминали «только не путешествуй один» – я вполне готова поверить, что Двенадцатый может быть один, и не впасть в тоску, и не начать переписывать судьбы Вселенной – в общем, остаться в здравом уме и твердой памяти (наверное, вот это вот еще: он в чем-то крепче стоит ногами на земле, чем его предшественники – в хорошем смысле).

Эта вся линия ошибки, с кем же встречается Клара, кроме вышеизложенного вывода об отношении к самому себе, навела – по очереди – на прямо противоположные выводы об отношениях с Кларой. Сначала подумалось, что да, вот оно, спейс дэдди, отношения отца и взрослой дочери, как никогда приближенные к платоновской идее оных (к чему, впрочем, дело и шло – вроде как), это вот сверх-умиленное выражение лица Доктора, когда он подумал, что Клара встречается, ээ, почти с ним; но этот же факт и дальнейшее развитие событий, когда два альфа-самца начали делить территорию, да еще и с выяснениями Дэнни, любит ли Клара Доктора – велл… называть это все «романтическим подтекстом» у меня рука не поднимется, ну просто потому что это не он – но если бы у меня вдруг возникло желание начать шипперить Доктора с Кларой, я бы начала делать это именно после этой серии. Я не знаю, как это трактовать, и не могу трактовать это однозначно: да, с одной стороны, «доказать, что достоин ее» – это как раз такой себе отец семейства самых честных правил, радость, когда Доктор думал, что Клара нашла себе, как он думает, достойного бойфренда – чувство абсолютно не эгоистичное, это любовь щедрая, дающая. Но с другой стороны – все это было бы так, если бы Доктор просто принял кого-то там за парня Клары, но поскольку он охотно и почти безосновательно сосватал ей собственное отражение – вот в этом ничего отцовского уже нет. Какая-то странная смесь абсолютного альтруизма с не менее поразительным эгоизмом – в таких пропорциях, которые я не берусь расшифровывать (просто обнимусь с Фрейдом и буду радоваться в темном углу всей этой двусмысленности).

Еще одна порция тихого восторга достается скандалу Доктора с Дэнни в Тардис и тому, как Дэнни раскусил в Докторе офицера.
И еще одна – тому, что, если развешивание ружей в этой вселенной еще что-то значит, то рано или поздно (и скорее рано) Доктор действительно push too hard Клару, или как там сказал Дэнни (и старая-добрая тема Десятого «берешь людей и превращаешь их в оружие», хохоча, машет рукой и убегает в закат).

[L]Колокольчик фарфоровый[/L]

@темы: Doctor Who

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

посмотрела 3 сезон Once Upon a Time, майлд спойлерз

К какому-то моменту абсурдность всех этих семейных санта-барбар настолько перешла все рубежи здравого смысла, что уже перестала вызывать вопрос «эй, что здесь происходит». Два злодея сезона – потерянные родственники главгероев? Да пожалуйста. В одной семье три поколения папаш бросают своих сыновей? Ну и ладно. В сериале не осталось ни одного человека с нормальным детством/отношениями с родителями, и из них две трети, опять же, были покинуты? Ну, бывает.
С сюжетными ходами, которые повторяются в разных вариациях с разными, а иногда и не разными, персонажами, а еще диалогами за жизнь, которые, опять же, происходят с минимальными изменениями реплик в течении смежных пары серий (например, попытки Хука убедить Свон не уезжать в 3.20 и в финалке), дело тоже не улучшилось. Но, опять же, я постигла дзен настолько, чтобы уже почти не обращать на это внимания (почти).
Приплывший главный шип в лицах Хук/Свон очень мимими. Пейринг, конечно, тейл эз олд эз тайм, спейс энд американские сериалы вообще, но в данном случае я готова поверить, что повторение – мать учения, а еще что хорошего много не бывает. Весь сезон Хук мило строил подведенные глаза, Свон время от времени не менее мило называла его Киллианом (хотя голос в моей голове и реагировал автоматически «Мёрфи») — в общем, теперь мне интересно, продержится ли пейринг дольше, чем брак румбеллей, когда Белль узнает очередную страшную тайну (ставлю серию так на шестую). (Еще хочется пошутить о том, что в рейтинговой категории хотя бы «Баффи» приплывшему шипу было бы куда больше возможностей разгуляться, чем в деццком сериале, но о том, какая могла бы быть конфетка, если бы ОуаТ была с рейтингом хотя бы R, говорили уже после первого сезона).

@темы: Once Upon a Time

---

Истинное Я (Этюд в упрощенных* тонах)

Попытки поговорить об истинном Я (оно же самость, оно же трансцендентальное эго и т.п.) упираются в старое доброе «о чем невозможно говорить, о том следует молчать». Поэтому я буду говорить не столько об истинном Я, сколько о том, почему же, собственно, об этом невозможно говорить (такой вот мета-нарративчик).

Вот есть, например, я (о том, что судить других со своей колокольни – гиблое дело – я уже поняла, поэтому теперь говорю исключительно о себе). Да, я.
И вот я, например, хочу – и стараюсь – быть хорошим человеком. Иногда это получается, иногда не очень: то ли я сама лажаю и меня грызет совесть (с хорошими людьми такое периодически случается), то ли вдруг оказывается, что с чужой точки зрения мои попытки быть хорошей выглядят, ну, недостаточно убедительно.
И нисходит на меня печаль великая, и начинаю я думушку думать, и говорят мне вдруг тогда: а нахрена стараться быть хорошим человеком, если это не ты?
Хм, чешу я затылок. А действительно. Зачем.

Доверять себе, зэй сэй. Истинное Я, в котором единственная опора, зэй сэй (причем «зэй» тут, вот подстава, не только в меру просветленные друзья, но и в меру просветленные японские учителя Дзен – то есть, просто отмахнуться не получится).
И, загоревшись энтузиазмом, начинаю я искать истинное Я. И пытаться доверять ему – то есть, себе.
(И я даже иногда это истинное Я нахожу, и даже иногда ему доверяю – но об этом чуть дальше).
А пока я пытаюсь его искать и пытаюсь ему доверять, происходит следующая штука: когда подходишь к делу логико-дискурсивно, ну то есть как я вот сейчас, например, и пытаешься понять и проанализировать, где то самое Я, концы с концами вообще перестают сходиться.
Потому что тут же встает вопрос: а кому, собственно, доверять? То есть – какому «я»?

Вот, например, мое желание быть хорошим человеком. Кем я хочу быть? Мое представление о хорошем человеке сложено под влиянием воспитания, философии, литературы, сериалов и тэдэ. То есть, вроде как можно сказать с уверенностью, что этот хороший человек, которым я хочу быть – это не истинное Я, а нечто привнесенное, заимствованное, чужая идея, и, пытаясь ее воплотить, я от своего Я отдаляюсь. Пока все логично.

Но кто поручится, что мое желание быть хорошим человеком – это не есть мое истинное Я, которому я как раз следую; и таким образом плевать, что я тянусь к чужой идее хорошего человека, эта идея может быть какая угодно, если желание ее воплотить – мое.
(А с другой стороны: точно мое? В какой мере мое? Опять же, откуда я могу знать? Ну, это если опустить то, что вообще говорить о чем-то как «своем» – это профанный уровень – нам можно, мы пока на нем).

Хорошо, допустим, я решаю, что «хороший человек» – это не я, и мы с ним расстаемся. Им я быть больше не пытаюсь. Что дальше?
Путешествие к центру Я продолжается, и под почвенным слоем «хорошего человека» находятся инстинкты, порывы, непосредственные реакции – то есть, на первый взгляд, более настоящая «я». И там обнаруживается говно. (Ну, ладно, я себе льщу, на самом деле там обнаружится просто унылое болотце с редкими какашками – но используем «говно» как средство художественной выразительности). И это говно, конечно же, начинает всплывать, как только я перестаю репрессировать его «хорошим человеком». И оно на самом деле не нужно ни мне, ни окружающим. Окружающим – ясен пень, почему, а мне – ну потому что на самом деле вот это вот говно – оно не намного более Я, чем «хороший человек». Мое говно по большей части – это недостатки темперамента, воспитания и самовоспитания; ни у одного человека истинным Я не будет говно, просто у некоторых слои оного слишком обширны – настолько, что до Я докопаться не получается. Я не вижу смысла проявлять говно только потому, что оно (и то не факт) лежит чуть ближе к моему истинному Я, чем идея хорошего человека.

А дальше начинается самый забавный виток парадокса. Потому что в каком-то смысле я знаю, какое мое истинное Я. Но – внимание, фокус начинается: я на самом деле не «знаю», какое оно – я могу им быть (или нет – обычно нет). Изредка, в соответствующих обстоятельствах: иногда во время особо удачных медитаций и после хорошего занятия йогой, иногда – когда прочитаю/посмотрю что-то особенно впечатляющее и мозгопрочищающее, иногда – просто когда звезды складываются в мою пользу. Я могу быть своим истинным Я (или, поскольку я всегда есть Я, правильнее будет сказать, я могу не быть ничем другим, внешним) – на практике.
Но я не могу в теории знать, какое оно, это Я, и стремиться к нему без того, чтобы это стало фальшивкой, симулякром.

Дао, выраженное словами, не есть истинное Дао, ага. Истинное Я, которое я пытаюсь втиснуть в логико-дискурсивные рамки, тут же становится либо идеей «хорошего человека» (я просто меняю тот набор положительных качеств, которыми я хочу обладать), либо отрицанием «хорошего человека». Это все слова, слова.

Это, в общем, действительно как в медитации: можно добиться состояния внутреннего безмолвия, бытия своим истинным Я, но, как только думаешь «о, я ни о чем не думаю», пытаешься понять, какое оно, что оно – это значит, что ты уже выпал, ты уже не в нем.
И когда превращаешь истинное Я в морковку перед своим носом, то эта морковка уже также не есть истиной. Ну вот что, от того, что я знаю, что мое истинное Я мудрое и спокойное – я становлюсь мудрее и спокойнее? Нет, просто начинаю очень глупо звучать со стороны. А когда я говорю себе: ты должна стать мудрой и спокойной – чем это «мудрая и спокойная», которая на самом деле Я, отличается от «мудрого и спокойного» в исполнении какого-нибудь Алешеньки Карамазова, которому я, допустим, пытаюсь подражать? Ни на слух, ни на слово, ни на мысль даже – ничем.

И в этом проблема практики (представляем на пальцах): когда я говорю себе: «иди помедитируй, чтоб побыть своим истинным Я», то заставить себя пойти и помедитировать бывает сложно просто потому, что я думаю: вот этой медитацией не работаю ли я опять на видимость того, кем я хочу быть? На такую вот просветленную философшу, которой море по колено, которая все понимает и любит мир – короче, опять на некую постороннюю мне идею? Но, не делая этого, не работаю ли я на другую – просто противоположную этой – идею, которая опять же не есть Я?

Совет «доверять себе» на логико-дискурсивном уровне херовый просто потому, что я не знаю, какой же себе доверять.
Самые поверхностные привнесения можно отделить, конечно. Но сам факт моей привязанности к этим привнесениям, идентификации с ними, можно равным образом представить и как другое привнесение, и как проявление истинного Я. Логикой невозможно до конца разобраться, где «я», а где «привнесение», критериев нет, и не только рассудок, но и интуитивные порывы подвергаются тому же сомнению: какие из них мои по-настоящему – если, что часто бывает, инстинкты подсказывают разное?
Если пытаться думать об этом, в общем, выходит херня на постном масле.

Если пытаться это делать, конечно, в совете «доверяй себе» – вся мудрость и просветленность Дзен.
Но «делать» – это уже (духовная) практика, это пребывание внутри парадокса, в котором ты одновременно знаешь и не знаешь свое «Я», это, по сути, медитация на «Я», результатом которой должно быть не то, чтобы я могла сказать, «я такая, такая и такая, и буду я теперь такой», а чтобы в каждый конкретный момент я думала и действовала, как Я, а не как симулякр/персона.
Должна сказать, впрочем, что, хотя описание своего «Я» пост-фактум, когда я уже выхожу из состояния бытия им, помогает слабо, по-настоящему помогает память о «Я» – это вот как раз может стать частью медитации и поиска. То есть, единственное, что можно знать о «Я» – и что нужно о нем знать – это то, что оно есть (когда сомневаешься в этом, практика становится несоизмеримо сложнее).

И хотелось бы подытожить это каким-то оптимистичным положением типа «ну, это можно тренировать», «этого можно достичь», «все впереди» – но, ясен пень, это только не-я и способно сказать: Я нечего тренировать, у него ничего не впереди – оно просто есть, уже, в любой момент, где-то в тихом уголке того бардака, что мы считаем собственной личностью.



* В упрощенных – потому что вторая по сложности версия требует изложения философски-религиозных бэкграундов, которые заняли бы слишком много места и которые я надеюсь плавно транспортировать в свою повесть/роман/что у меня там, а третья по сложности версия сводится либо к какому-нибудь удару по башке в стиле дзенских коанов, либо вот к Витгенштейну.

@темы: life is a gift horse in my opinion, остались пальто и я

---

Велл, в фейсбуке меня осалили флэшмобом про 10 прочитанных мною книг, которые больше всего на меня повлияли. Кто я такая, чтобы отказываться от возможности попиздеть за книжки
В фейсбуке я никого не осалила, но здесь я не буду так милостива, и хотела бы интересно почитать это в исполнении дорогой Эсме, Amy Benson, treeckster, Errin, mysteryofobscurity и Белка Ши. Но, понятное дело, исключительно если будет время и вдохновение.

Первые пять пунктов сурово хронологичны (начиная лет с 8), а дальше – тоже хронологично, но уже не так сурово.

1. Макс Фрай – (сначала «Хроники Ехо», а потом все остальное). Стал пособием по выживанию в полевых условиях средней школы и средней жизни, заложил основы свободолюбия и прочего дзена, а еще – искать чудеса в самых неподходящих для этого местах.
2. Элеонора Раткевич «Парадоксы Младшего Патриарха» и «Таэ эккейр!» –оттуда в детстве пришел стандартный детский набор «дружба, верность, честность» и все остальное, чему должны по идее учить сказки, и бонусом – специфическое отношение к фигуре учителя и первый звоночек, намекающий, что не надо бояться смерти.
4. Булгаков «Мастер и Маргарита» – в той же ранней юности (еще детстве? хд) повлиял не так на личность, как на взгляды на литературу – что, особенно ввиду моей детской мечты о писательстве, почти одно и то же.
5. Дж. Д. Сэлинджер – «Фрэнни и Зуи», «Девять рассказов» и вообще весь цикл о Глассах.
Это до сих пор мои настольные книги на все случаи жизни, пособие по дзену для начинающих (после Сэлинджера я как раз заинтересовалась буддизмом и профессионально, и не очень), альтернатива походу к психотерапевту и пилюля от многих горестей. Потому что ради Толстой Тети, ну.
(Ну и источник цитат «на случай важных переговоров»: «Обычно явные истины познаются слишком поздно, но я понял, что основная разница между счастьем и радостью – это то, что счастье – твердое тело, а радость – жидкое»).
6. Бердяев – «Самопознание» и всякие шорт-стори о любви и творчестве. Сначала сильно впечатлил, восхитил, а потом восхищение прошло, и определенный период строительных работ на нивах моего очень богатого внутреннего мира (тм) проходил с Бердяевым в полемике.
7. Достоевский – «Братья Карамазовы» (велл, думаю, тут и так ясно), «Идиот» (просто потому что), «Бесы» (потому что Ставрогин). Ну и вообще ФедорМихалыч как явление, ибо я проглотила все его поздние романы (и еще горку сверху) за пару месяцев, и нельзя недооценивать, что это делает с психикой.
8. Это место делят Том Стоппард («Розенкранц и Гильденстерн мертвы», «Альбертов мост», «Берег утопии») и Пелевин – потому что оба показывают, что можно делать одновременно с философией и литературой (а Пелевин еще и работает как пособие по дзену для начинающих и быстродействующая обезболивающая таблетка для натертых сансарой мозгов).
9. Адо – «Духовные практики и античная философия» (а до них, косвенно, «Плотин, или Простота взгляда») – потому что мне и до этого было близко такое понимание философии, а тут я в нем утвердилась. Ну и увидела заодно, что из куда более обширного пласта текстов можно извлечь пользу «для души», чем это кажется, когда читаешь Гегеля. В общем, это ответ на вопрос, что есть философия и зачем она – по крайней мере, лично мне – вообще нужна.
10. Иии, плавно переходим к тому, что едва ли не самое большое влияние на меня оказала все-таки философия, которую расписывать по отдельности нет смысла. Поэтому приз зрительских симпатий получают Платон, с которого все началось, Аристотель, впервые заставивший задуматься об этике и «хорошем человеке», учебник метафизики, Декарт и «Трактат о небытии» Чанышева потому что взорвали неокрепший мозг, Кьеркегор, потому что парадокс и ирония, и Витгенштейн, потому что «о чем нельзя говорить - о том лучше молчать»

@темы: література

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

самопознание и кучки дерьма

Один из самых интересных уровней в игре под названием «самопознание» случается, когда человек обнаруживает свой личный первородный грех, радикальное зло, скелет в шкафу, кучу пахучего дерьма посреди чистенького дома души.
Это только так кажется, что нормальное (читай: в меру самокритичное и недовольное собой) существо склонно в первую очередь обращать внимание на свои недостатки и недооценивать достоинства. Обращает, конечно, но все же большая часть этих недостатков – поверхностные, как «я ленивая» или «я не умею общаться с людьми» или «я легко раздражаюсь». Это такие попсовые недостатки из общепринятого набора, мне номер один, три и пятнадцать, пожалуйста, бумажки с надписями в шляпе, из которой каждый черпает горстями. В них легко признаваться если не окружающим, то себе, и они часто ложатся в основу взаимодействия с внешним миром. Собственная лень, например, действительно иногда способна причинять серьезные страдания, но чаще ее гордо несут перед собой, как знамя, собирая под него товарищей по несчастью, с которыми можно обмениваться опытом безуспешной борьбы с собой; в каком-то смысле общие или схожие недостатки – едва ли не основа человеческого взаимопонимания, залог способности к сопереживанию.
Но это все наносное, а вот когда дело доходит до важного, до «глубины души», тут, пожалуй, (почти) каждый верит, что он хорош, что он обладает – хотя бы в потенциале – множеством достоинств, которым, быть может, просто не дают развиться не менее многочисленные недостатки. В этой игре зло, как повелось, есть всего лишь недостаток добра. Лень – недостаток воли (но она у меня есть и я могу упорно трудиться), раздражительность – нехватка сдержанности (но я могу быть мягче и спокойнее).
Куда сложнее обнаружить в себе зло подлинное, субстанциальное, если угодно, которое не является нехваткой чего-то – а просто есть само по себе. Лежит себе спокойненько где-то в фундаменте личности вместе со всеми этими реальными, потенциальными и выдуманными достоинствами и дополняющими их недостатками, воняет, но в глаза обычно не бросается.
Мое радикальное зло (впрочем, подозреваю, всего лишь одно из радикальных зол) выразил всем известный мужик сотню лет назад: пока свет с упорством, достойным лучшего применения, решает провалиться, я продолжаю пить свой чай, да в количествах, которым любой британец позавидует.
Так что вот она, достоевщина в ее наиполнейшем раскрытии. Находишь в себе кучку дерьма, которую и выбросить-то толком нельзя – и остается только тыкать в нее временами палочкой, морщиться брезгливо и отодвигать потихоньку в подполье (втайне надеясь, что ее там сожрут мыши – и что не придется в этом подполье проводить слишком много времени).

@темы: я сижу у окна, я помыл посуду

---

По наводке Amy Benson прочитала вот эту вот заметку, и, дойдя до той части, где говорится об отношении Доктора к людям: их жизнь – горсть песка во вселенной, где все планеты – Татуин, и при этом они все еще имеют значение, подумала, что – с моей колокольни – это может быть едва ли не самый важный (и близкий мне) посыл ДК, касающийся отнюдь не только ценности человеческой жизни.
Автор говорит: Доктор делает все, чтобы спасти всех, и при этом как никакой другой герой знает, что люди – рано или поздно – все равно умирают. Все заканчивается, битвы проигрываются, звезды сгорают, но это не приводит к смирению или отказу от борьбы.
Доктор знает, что все умрут, и при этом каждая жизнь ценна.
Или, если расширить эту мысль: все бессмысленно, и при этом (и частично именно поэтому) все имеет смысл.
(Это тоже, по большому счету, то вот – ради Толстой Тети).
И оказывается, что это история о преодолении абсурда, бессмысленности.
У Камю с его Сизифом рецепт смысла жизни «понимать, что смысла нет, и при этом гнуть свою линию» звучит, честно говоря, не то чтобы убедительно – быть может, потому, что слишком рассудочно, выхолощено. Но, в общем-то, он прав; один из рецептов осмысления заключается в том, чтобы жить и делать что-то ради Толстой Тети, чтобы четко понимать – как это происходит для Доктора – что все умрут, и Вселенная умрет, и каждый спутник уйдет, и каждое чувство будет потеряно, а далеки вновь вернутся, а тебя самого вновь не станет – и при этом продолжать так, будто все это обладает окончательным значением, и спасенный человек будет жить вечно (и прекрасно), и в каждой новой встрече – ответы на все вопросы жизни, вселенной и всего такого. Просто потому что так оно действительно и есть, и только в мелочах есть смысл искать смысл (простите за тавтологию хд), ибо где же его еще искать тогда; и нет никакого ответа, кроме вечного стояния на одной ноге в центре дихотомии «все умрут – но все должны жить», «все не имеет значения – значение имеет все».

[L]Колокольчик фарфоровый[/L] <a href="http://nameofrose.diary.ru/p199656212.htm">рассуждает</a> о Докторо-ответах на вопросы смысла жизни

@темы: Doctor Who

---

У меня просто, понимаете, сосуществуют как бы три личности.
Есть самая высшая из них, условно назовем ее буддист, и она знает, по-настоящему знает смысл всего, включая жизнь, и ей поэтому, в каком-то смысле, на все плевать. Реализовать эту личность можно, медитируя и занимаясь духовными практиками, и она настолько просветленная, что обычно позволяет другим личностям этим пренебрегать, уверенная, что рано или поздно все будет, как надо.
Есть личность, которая достигает. Ей хочется ехать в Германию, учиться, академической и не только карьеры, писательства. Она большую часть времени, сговорившись с супер-эго, доминирует - но ее власть далеко не абсолютна.
Ибо есть еще часть, которой просто хочется, чтобы все было хорошо. Которая хочет быть счастлива. (Да, она ленива). Чтобы не выходить из зоны комфорта, чтобы учеба в привычном месте, правильная личная жизнь, друзья, книжки и фильмы - чтобы не хотелось ничего достигать и даже на прокрастинируемые медитации было плевать, потому что и так все было бы хорошо. (У этой личности, понятное дело, меньше всего шансов на выживание, она свое уже проебала).
Когда одна из этих личностей начинает оценивать важные решения, принятые другой, наступает пиздец (ну вот как сейчас).

@темы: я сижу у окна, я помыл посуду

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

8.02

Ай да этот наш постмодернизм.
Давайте возьмем серию "Далек", приправим ее антуражем Алисы в Стране Чудес (только надписи "съешь меня" на этом их уменьшителе не хватало) и на медленном огне развернем оную серию "Далек" до ее логического завершения. Те же декорации, тот же одинокий далек в маленьком замкнутом помещении, к которому вводят Доктора; вот только если раньше Доктор с далеком просто разговаривали, то теперь - полное погружение, в бесконечность и дальше, бродилка по механике сменяется прямым подсоединением к сознанию, и что? "Из тебя бы вышел хороший далек", - говорит тот-самый-далек Девятому, "ты - хороший далек" (одновременно и "далек на светлой стороне", но даже больше - "качественный" далек).
И после вот этой вот первой смерти и того, как на нее реагирует наш Доктор - то есть никак - даже и возражать как-то уже не тянет.
И, кажется, наш новый вопрос века am I a good man и пляски вокруг него нравятся мне чуть больше, чем следует.

@темы: Doctor Who

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Банкомат, когда вытягиваешь карточку, раньше иногда предлагал пожертвовать, например, больным детям. Сегодня выпало — на бронежилеты военным.
В общепите возле универа коробки с прорезями — тоже пожертвования для военных.
На ресторанчике в центре Киева большая вывеска: 1% от каждого счета идет на поддержку военных.
Пока лежала сегодня у стоматолога, у них играло хит-фм, и по нему предлагали вместе с детьми нарисовать оберег для тех, кто в зоне АТО, прислать на адрес радио, а они — дальше; «те, что вы уже прислали, очень красивые, а если нам тут нравится — представьте как там».

И к этому всему уже привык (то, что когда-то было по-другому, кажется делом не полугодичной давности, а какой-то совсем другой реальности).

@темы: Улю! Давайте я вас українізую! (с)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Почти бесконечная длина писанины Пруста хороша тем, что во время чтения — даже если не делать перерывов на другие книги, а я их делала — успевает пройти пара-тройка маленьких жизней, во время которых читатель уже не тот, кто был вначале, и в том числе — благодаря Прусту.
Я начинала читать первый том, кажется, в феврале, сейчас пытаюсь закончить четвертый, за это время моя жизнь сама по себе качалась «по направлению к Свану» и обратно, но, поскольку мы то, что мы читаем, та или иная «жизнь» в процессе так или иначе начинала осмысляться через призму Пруста, его глазами и терминами (я иногда ловлю себя на невольном подражании стилю, хотя мои собственные предложения и раньше не были слишком короткими, так что куда уже там). То, что мне было непонятно, или странно, или просто непривычно в первом томе, за это время уже успело стать не только родным, но и как бы мной, и это меняет и точку зрения на то, что я читаю дальше — это уже не столько познание, сколько узнавание, как бывает во время длительного общения с друзьями, когда рассказываемые ими истории из их прошлого являются не столько новой информацией, сколько просто углублением общего впечатления. «Однотомник» осмысливается пост-фактум, многие книги одного писателя, например, как это было у меня с Достоевским, могут иметь внутреннюю связь для читателя, но проявляется она все же скорее в сравнении их друг с другом, тут же — при сохранении единства персонажей и повествования — происходит процесс взаимовлияния, когда к новым томам подхожу я, измененная Прустом, и эта новая я, соответственно, по-другому читает и сам текст (то есть как бы изменяет его для своего взгляда).
Все это, впрочем, не отменяет того, что временами он по-настоящему скучен, я с трудом продралась через «У Германтов», после которой как раз и пришлось брать тайм-аут.

@темы: література

---

у меня очередной период чтения Полозковой, и мне внезапно захотелось об этом поговорить

Полозкова, как ни крути, это чуточку guilty pleasure: попса ведь, «бабская» поэзия, армии фанатеющих ванильных телочек, почти сплошная несчастная любовь и все такое (в последнее время, впрочем, ее благоприобретенная индийская просветленность немножко примиряет моего внутреннего цензора с моими же пристрастиями). Мне сложно говорить про художественную ценность ее стихов. Она очевидно есть, если отбросить все эти предрассудки про ванильных телочек, а потом пойдешь какого-нибудь Бродского почитаешь (ну да, я сравнила, конечно) – и думаешь, что а хз, а может и нет (с другой стороны, даже ранняя Полозкова по сравнению с ранней, например, Цветаевой – это же просто готовые шедевры). Впрочем, наверное, раз поэт умудряется говорить о чувствах так, что его строчками хочется говорить о чувствах своих – пожалуй, эта ценность там все-таки есть – просто в этом случае я не готова ломать насчет этого копья и предпочитаю сделать такой вот «дисклаймер».
Это, в общем, присказка, отступление на объективную (хаха) реальность, а сказка такова, что – как раз вот наравне с Бродским – именно Полозкова – тот поэт, которого я иду читать и перечитывать, когда… ну, когда блюз, да? Причем не обязательно с чем-то конкретно связанный, а просто – хандра, летняя печалька, когда, в общем, ничего другого и не остается, кроме как идти читать поэзию.
Мне вдруг подумалось, что самое главное в Полозковой я бы сформулировала так: она – поэт разрыва, разлома, пропасти между там и здесь, между силой и счастьем, между любовью и «я», между вот
И такая клокочет непримиримость классовая
между тем, кто ты есть и тем, кем могла бы стать;
– между «могу» и «хочу» (пожалуй, даже если бы не было ничего другого, я бы любила ее хотя бы за то, что она говорит о «но всего на свете больше Вера любит проебол» – этот разрыв между потенциалом и его воплощением – одна из самых мучительных тем всей моей сознательной жизни); в «просветленных» стихах уже – между осознанием (которое и приходит с условным «просветлением»), что все суета сует, что все только у нас в голове, что все на самом деле хорошо – и одновременно опять же живым страданием, которое не снимается, а только вступает в странную химическую связь с абсолютными, безосновательными спокойствием и счастьем, которые начинают видеться на подкладке бытия.
Когда «блюз», Полозкова хороша тем, что у нее найдется стихотворение чуть ли не на каждый разрыв, на каждую дырку между двумя скалами – хочешь, прыгай, хочешь, топчись на месте. Она не пытается искать гармонии, согласовывать, она упорно тычется носом в эти диссонансы, и именно из них порождается ее чувство – и мой отклик как читателя, когда мне бывает нужно не успокоение, а более-менее острый инструмент для того, чтобы ковырять им в себе. Перекладывая необходимость переживать диссонанс с себя на поэта и потребляя потом этот диссонанс, эту боль уже извне, сопоставляя ее со своим внутренним, удается иногда совместить внутреннее и внешнее, произвести такое себе замещение, когда собственное страдание, осмысляясь через поэзию, поэзией заменяется, объективируется и – через кризис, я бы даже сказала, катарсис – если и не снимается, то, по крайней мере, смягчается, включенное в структуру сознания не как чистое переживание, а в смеси с чужим словом.

…но, ребята, это же – это страшное наебалово и абсурд.

@темы: література

---

Одна из самых больших ловушек, причина тех самых вот проблем, существующих только в голове – это сравнение (хорошего) с лучшим.
Представьте, что вы всю жизнь ели что-то вкусное, например, итальянскую кухню – но без десерта. Вообще никогда не пробовали ничего сладкого, ну или там шоколадку когда-то в детстве. Смутно знаете, что это, наверное, вкусно, но исключительно по рассказам других, и попробовать, может, и интересно – но зачем, если от сладкого к тому же толстеют, от шоколада случаются прыщи и вообще у вас на него вполне может быть аллергия.
И вот внезапно вам дают шоколадное мороженое. Очень вкусное шоколадное мороженое. И вы жрете его некоторое время – все еще опасаясь за фигуру, но, в общем, не слишком сильно. А потом мороженое заканчивается, и вы снова едите итальянскую кухню или что вы там ели до этого.
Итальянская кухня от этого не стала менее вкусной, конечно же. С ней все в порядке. Но вот вы уже попробовали шоколадное мороженое, и вы хотите еще, и вы остро ощущаете нехватку шоколадного мороженого в своем меню и не хотите удовлетворяться простой едой без десерта. Более того, если вам сейчас подсунуть какую-нибудь вафлю, ее вы есть уже тоже не захотите, потому что, опять же, попробовали шоколадное мороженое, по сравнению с которым все остальное совсем не такое вкусное, а, значит, нет смысла и тянуть в рот (впрочем, через некоторое время станет понятно, что на шоколадном мороженом свет клином не сошелся и вполне можно попробовать ванильное или даже какой-нибудь шоколадный тортик – но все равно не вафли).
И итальянская кухня все такая же вкусная и питательная, и от нее все еще толстеют меньше, чем от сладкого (ну, допустим) – вся проблема в том, что вы уже попробовали шоколадное мороженое, поэтому знаете теперь, чего вам не хватает, и переживаете эту нехватку как самое настоящее страдание – но не потому, что действительно страдаете, а потому, что сравниваете с предыдущим состоянием. Достаточно было бы прекратить думать про мороженое, и все стало бы зашибись, как оно на самом деле и есть – но в этом опасность всех и всяческих яблок познания: раз откусив, от знания об этом вкусе (и, соответственно, желания повторить) уже никуда не деться.
И так устроен человек, что совету не пробовать мороженое никто не последует – а научиться потом довольствоваться обедами без десерта ой как не просто.
Вот она, первая благородная истина, страдание непостоянства как оно есть.

@темы: остались пальто и я