Как выходец из русскоязычного города я была порядком шокирована, когда на первом курсе впервые столкнулась с тем, что некоторые люди могут действительно плохо владеть русским языком: мы читали тексты к парам и одногруппница (из села в винницкой области) спрашивала меня, например, что значит слово "погребение".
Недавно делилась наблюдениями за живой природой подруга, которая подрабатывает репетитором английского у нескольких детей 9-11 лет. Семьи русскоязычные, школы - украинские. Русский либо не преподается вообще, либо мало-мало. Говорят дети все равно по-русски, вставляя гибриды типа "учителька", но при этом по-русски совершенно не умеют писать, вплоть до того, что не знают, как употреблять букву "ы".
Не поймите меня неправильно. Я не хочу сказать, с одной стороны, что есть какое-то "притеснение русскоязычного населения", русского везде дохрена и всем по барабану. И я не хочу сказать, с другой, что не нужно пытаться проводить украинизацию в образовании/где угодно - нужно.
Но все-таки мне кажется страшно неправильным то, что русскому перестали хотя бы на более-менее пристойном уровне учить в школе, хотя очевидно, что в нашей ситуации русский - это практически такой же язык международного общения, как английский. Пытаться решить проблемы украинского таким образом - это игнорирование реального положения вещей. Хотя бы даже в высшем образовании и/или науке мы не можем обойтись без зарубежной литературы, которая часто переведена только на русский, но не на украинский, или без исследований русскоязычных авторов (это не говоря уже о классической литературе).
Какая бы ни была исторически-политическая ситуация, если человек у нас не владеет русским, это попросту ограничивает его возможности - точно так же, как ограничивает их незнание английского. И при всем моем патриотизме во мне все люто протестует, когда людям урезают возможности, не предлагая ничего взамен.

@темы: Улю! Давайте я вас українізую! (с)

---

К середине финального тома "В поисках утраченного времени" чувствую себя марафонцем на последнем издыхании и - о счастье! - наконец-то начинаю понимать, зачем и о чем это все вообще писалось.
Очень хочется, чтобы кто-то мудрый в прошлом запретил Прусту писать про любовь и разрешил только об искусстве, это у него куда лучше получается. Вышло бы из семи томов может два, и всем было бы хорошо.
Хотя, наверное, если бы не шесть томов, посвященных любовным переживаниям героя, большую часть которых очень хочется развидеть, и подробностям из жизни парижских лгбт начала века, описанных с увлекательностью учебника по химии для восьмого класса, не было бы у меня как читателя столько счастья, когда наконец начал виднеться свет в конце многотомника.

@темы: література

---

Забавно думать, насколько связь между искусством и жизнью идет в обе стороны.
Человек переживает определенный опыт, который всегда сложнее и многомернее, чем искусство способно выразить. Но именно благодаря этому, находя отражение различных аспектов своего опыта во множестве произведений, человек способен анализировать, расчленить, прожевать и переварить его. Одну свою неудачу, или гордость, или любовь, человек находит, отраженной в различных аспектах в различных стихотворениях, персонажах, репликах, и, расщепив свой опыт, как свет на цвета спектра, человек способен подобрать собственную оптику, найти подходящие средства выразительности для того, чтобы - возможно - создать уже что-то свое. Очки искусства помогают понять жизнь, но жизнь в свою очередь позволяет лучше понимать искусство, ибо очевидно, что эхо собственного опыта (в какой бы он ни был форме) всегда вызовет более сильный отклик, большее сочувствие, чем то, о чем человек имеет лишь теоретическое представление.
Читая книгу, человек по-другому воспринимает в ней то, что похоже на его опыт - но, прочтя книгу, он уже по-другому переживет то, что похоже на прочитанное в книге.

@темы: остались пальто и я

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Мерлин"

Пока нормальные люди смотрят всякие хорошие новые сериалы, я посмотрела «Мерлина».
Сначала о плохом.
Сериал получил мой личный приз за самые неубедительные переходы на темную сторону. Я понимаю, почему Моргана была зла на Утера, окей - но все остальные? Чисто теоретически я могу представить, что чувство отчуждения на фоне «я не такой как все» способно привести человека к ожесточению, но в сериале с достаточной достоверностью эта трансформация прослежена не была. Вот у нас милая девочка, у которой хорошие отношения с большинством близких, а потом практически из ниоткуда она ненавидит всех сразу и одержима идеей заполучить трон - ну не верю я.
Мне не хватило драмы, и вот в этом смысле тот же «Робин Гуд» выигрывает. При говняных сценариях весьма сомнительной средней температуре по повествованию там умудрились создать несколько очень сильных драматических линий (и одного, сами знаете какого, персонажа), на которых, в общем, все и держится. В «Мерлине» уровень сценариев куда лучше в целом, но при этом не хватает каких-то крючков (я куда больше вовлекаюсь в персонажей и происходящее, если есть, над чем порыдать)). Самое смешное, что возможности тут был велики, но ими не воспользовались. Больше всего жаль (и удивительно), что не исследовали потенциально самую болезненную тему и не попытались расстроить отношения Мерлина с Артуром. Где вы видели произведения, где друзья ни разу не поссорились, чтобы потом воссоединиться, рыдая друг у друга на плече? Можно было, например, произвести магический каминг-аут хотя бы на пару серий раньше и заставить их налаживать личные и рабочие отношения с учетом этого (вот эти вот пять минут артуровского «уйди, противный» звучат просто несерьезно со смертного одра - всем и так понятно, что помирятся). А еще лучше было бы, если бы Артур опять выкинул какую-нибудь эгоистичную глупость и мерлиновская чаша бескорыстности и долготерпения хоть раз переполнилась - о, сколько вкусного ангста можно было бы наснимать. Опять же всякие мелочи вроде того, что на Гвен пришлось надевать браслет с чарами, чтобы вспыхнул олд флейм к зомби-Ланселоту - не то чтобы я была большим фанатом «серьезных» любовных треугольников, но хотя бы из уважения к канону могли бы как-то убедительнее потыкать палочкой в это вот все (не говоря уже о том, что химия у Артура и Гвен вообще никакая, я бы скорее Гвен с Морганой шипнула).

В удачные сюжетные ходы готова зачислить линию Мордреда - не столько его тоже не слишком убедительный переход на ТС, как динамику отношений с Артуром и Мерлином - и особенно метания последнего и его попытка на протяжении всех сезонов решить, что же ему делать с человеком, который сам по себе сейчас хороший, но должен в будущем сделать что-то очень плохое. Я люблю Мерлина за то, что он все-таки в последний момент помог мелкому Мордреду сбежать, не дал умереть. И печально - и на удивление хорошо прописано - то, что в конце концов, по сути, как раз Мерлин оказался виноват в том, что Мордред все-таки исполнил свою предназначение.
И теперь о самом хорошем.
Мерлин очень нравится мне сам по себе. Он напоминает хоббита в их лучших проявлениях, вот в том самом «if more of us valued food and cheer and song...». Трепет перед артуровским светлым будущим сочетается в нем со способностью пошутить, снизить тон. Он как бы приземленный в хорошем смысле: пока Артур и всякие благородные рыцари рвут на себе рубашки и сыплют речами про честь, долг и судьбы родины, Мерлин просто делает что-то полезное, причем это с равным успехом может быть спасение магией всего королевства и приготовление обеда. В его случае нельзя сказать, как с Бильбо, что он другой ментальности, если не эпохи, и потому выпадает из всех этих вассально-сениориальных отношений и верноподданических чувств, у него это все вроде как есть - и все же у него это больше обусловлено личной любовью к Артуру.
Эта любовь - это второе (а, быть может, и первое) хорошее, что есть в сериале. Ее много, этой любви, она, по большому счету, безусловная, не требующая ничего взамен, очень теплая. Это как бы идеальная любовь, возникающая не от недостатка, а от избытка. Мне часто казалось, что Артур не заслуживает такого отношения, но в каком-то смысле в этом и есть суть. То, что за весь сериал Мерлин ни разу по-настоящему не обиделся, не чувствовал себя недооцененным - это упущение для сюжета, для драмы, но это тоже характеристика Мерлина, его внутренней силы, доброты. «Ведь любящий божественнее любимого, потому что вдохновлён богом» и все такое. И (как и в случае хотя бы даже с Торином и Бильбо разлива «Битвы») здесь абсолютно не имеет значения, романтическая это любовь или нет - а такой расклад всегда подкупает меня с потрохами. В принципе мало вещей в искусстве подкупают так, как убедительно переданная любовь, и в Мерлине ее действительно очень много.


И, если вдруг кто-то желает порекомендовать мне фичков, я вся внимание. Я, конечно, уже посмотрела в светлые очи ао3, но, когда опоздал к фандому как минимум на три года, выловить среди бескрайнего моря текстов то, что стоит читать, уже почти невозможно.

@темы: series

---

чем больше знакомлюсь с рынком труда для гуманитариев, тем больше хочется уйти в горы пасти овец. это хотя бы действительно полезное занятие. молоко-шерсть там производить буду. натуральное хозяйство, все дела
большая часть рабочих мест для гуманитариев делится на два типа. в первом из них надо уметь и любить общаться с людьми, что как бы очень не обо мне
а второй занимается производством симулякров. вот эти вот все маркетологи, специалисты по сео и смм и прочей ерунде
наверное, все было бы даже хорошо и я бы могла чем-то таким заниматься (и, по ходу, рано или поздно придется), но меня подводит философское образование и всякие там сэлинджеры с буддизмами
как только я задумываюсь над тем, что эта работа заключается в том, чтобы определенным образом писать тексты, чтобы их лучше индексировал гугл, или в том, чтобы вести, черт возьми, социальную сеть, чтобы разрекламировать какой-то дурацкий товар, сразу вспоминаю бодрийяра и пелевинское "generation п". не хочу быть вавиленом татарским, вот не хочу. вся эта сфера интернет-маркетинга - просто один большой наеб вселенной
те гуманитарии, которые владеют умами и сердцами, журналисты, формирующие общественное мнение, и прочие проповедники могут ненадолго вдохновить: вот, дескать, если будешь пахать много и задушевно, когда-нибудь люди будут думать над тем, что ты написала, возможно, ты изменишь их жизнь к лучшему. но этой мотивации хватает ненадолго, потому что я не могу и не хочу менять ничью жизнь к лучшему, пока я свою не поменяю, а я не поменяю ее, просто прокачивая скиллы, которые нужны мне для того, чтобы вписаться в этот самый гуманитарный (да и вообще любой) рынок труда, а выжить в этом мире, только занимаясь йогой и читая книжечки про дзен-буддизм, невозможно
я нихрена не приспособлена к жизни, и это меня угнетает - но куда больше, чем приспособиться, я бы хотела сбежать
почему я в стране, где не могу просто взять и съебать в какой-нибудь буддистский монастырь или ашрам. хочу быть как баба из есть молиться любить, только без есть и любить. хочу вставать в четыре утра, медитировать и заниматься йогой весь рабочий день с перерывом на всякие общественно-полезные дела типа мытья полов. но для того, чтобы оказаться где-нибудь, где можно вставать в четыре утра и медитировать, например, в индии, нужно дохренища бабла, и мы возвращаемся к рынку труда.

@темы: я сижу у окна, я помыл посуду

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В одном из мастер-классов для сценаристов наткнулась недавно на такую формулировку:

О том, сколько в мире существует сюжетов, единого мнения нет. Кто-то считает, что их бесчисленное множество. Польти насчитал 36. Я считаю, что сюжет в кино всегда один и тот же.
Вот он.
Герой живет в своем привычном мире. Но у него есть какая-то пустота, которую он не может заполнить ничем и которая мешает ему жить так же, как живут все окружающие. Герой хочет заполнить эту пустоту. И он отправляется на поиски того, чем ее можно заполнить. Сначала он ищет в своем привычном мире, но ничего не находит. И тогда ему приходится выйти за границы привычного мира и отправиться в другой мир. Герой преодолевает все препятствия на пути к цели и достигает ее. После чего он возвращается домой. Но, заполнив пустоту, он уже никогда не будет прежним. Он навсегда меняет свою судьбу и становится хозяином двух миров. Даже если он при этом умирает, то над его могилой летят пионеры – «привет мальчишу!»

В конце книги «Тайные общества. Обряды инициации и посвящения» Элиаде – опять же вместе с Проппом и Юнгом заодно – говорит о том, что в современном десакрализованном мире «память» об обрядах посвящения воплощается в первую очередь в произведениях искусства, часто неосознанно даже для автора, в виде обычных приключений. Для доисторических обществ посвящение равнялось созданию человека как культурного и духовного существа, его второму рождению, в отличие от рождения первого, чисто физического – и в современном мире психологическая потребность человека в духовной реализации, в «посвященности», влечет его к такому виду литературы (или кино), которое позволяет в художественной форме, в воображении, пережить это посвящение.

Эта тема очень интересна – хотя бы потому, что автор вышеприведенной цитаты о сюжетах не говорит прямо об инициации, но смысл остается тот же самый (он добавляет еще: «интересное кино — это всегда история о герое, который переменил свою судьбу»).

Мы говорим об интересном персонаже и о сопереживании ему как залоге успешности произведения, и это все связывается воедино: герой, которому мы сопереживаем, заполняет свою «пустоту», он проходит посвящение, меняет судьбу – и читатель/зритель вместе с героем тоже проходит это посвящение.
Вот это уотсоновское I was so alone and I owe you so much – оно ведь тоже, с теми или иными вариациями, универсально. Вышеприведенная «схема» сюжета работает не только для сразу вспомнившегося «Хоббита» (и ВК заодно – но у Толкина, тем более учитывая его связь со скандинавской мифологией, вообще все это на поверхности), но еще и для «Шерлока», и для каждого нового спутника Доктора (и вы можете продолжить ряд). Примечательно еще и то, что во всех трех названных случаях проходящий инициацию герой является «неофитом» при героях, которые всегда являются одновременно и наставниками в посвящении, как бы «старшими колдунами», и теми «духами» (богами, предками етс), с которыми, по идее, должен вступить в контакт новообращенный – и они-то как раз судьбу свою и не меняют, они в той или иной мере остаются константами – и поэтому, даже если они протагонисты (из этих трех случаев это не так только в хббт), повествование ведется от лица другого.

Во всех этих случаях герои ценны – и вызывают не только сопереживание, но и как бы желание быть похожими на них – тем, что они в конце концов осознают, кто они. Происходит процесс индивидуации, который Юнг считал воплощением на психическом уровне (угадали) все того же посвящения, преодоления человеком препятствий (в большинстве своем порожденных его собственным бессознательным, конечно) на пути к становлению истинного «я». Мы сопереживаем им в процессе и восхищаемся ими потому, что сами постоянно делаем то же самое: пытаемся покинуть зону комфорта и убежать на приключения, найти по-настоящему любимое дело, вырваться из обыденности, быть храбрее, умнее и добрее, чем были. Быть настоящими собой, в общем.
Больше всего, пожалуй, мы привязываемся к тем персонажам, которым удается решить именно наши проблемы, причем я не думаю, что эти персонажи должны быть похожи на нас или даже на наши представления о нас идеальных. Они «резонируют» скорее не с нашим «я», а с нашим бессознательным, с тем потенциалом и теми импульсами, которые заложены там – и в процессе обнажения которых как раз и должна происходить индивидуация. И вполне возможно, что больше всего мы сочувствуем персонажам, которые вступают в резонанс с теми «точками», мотивами в нашем бессознательном, о которых мы не имели представления – и которые начинают проявляться именно благодаря сопереживанию этим персонажам, изменяя, «посвящая» нас вместе с ними.

@темы: література, fandom, раби цікавості та пихи (с)

---

Забавно осознавать, что я могла бы добиться того-то и того-то — но не добьюсь, потому что мне как бы лень, а лень потому что... ну, не хочется. Настолько — ничего не хочется. Есть «хочется» в духе «а неплохо было бы», а есть «хочется» в духе «умру, но реализую» (это дело обычно называют мечтой). У меня много «а неплохо было бы», но ровным счетом ничего, ради чего я действительно готова была бы пахать день и ночь, переступать через себя, идти на жертвы или что там обычно делают герои всех историй, чтобы достичь своей цели. Я достаточно повзрослела и прокачала дзен для того, чтобы признавать, что мне просто ничего настолько не хочется, это тоже то, что я есть на самом деле, и это надо принять, а не грызть себя за отсутствие силы воли или заниматься еще каким мазохизмом. И я принимаю, хотя иногда это, конечно, делает грустно. Желания-то неплохие, вкусные. Хотела бы я уметь их хотеть. Но остается расслабиться и получать удовольствие от того, что и не напрягалась, что я обычно и делаю.
С гуной раджас у меня в этом воплощении определенно что-то не задалось.

@темы: остались пальто и я

---

«Кингсмен» неожиданно оказался прекрасен. Бегать по потолку и верещать не хочется, но хочется сесть, подпереть подбородок и долго думать над идеальной работой сценаристов.
Есть вещи просто хорошо написанные, есть увлекательные, есть умные, есть трогательные и так далее, и так далее. Но очень редко случается так, что сценарий кажется буквально идеальным с профессиональной точки зрения: все ружья стреляют, структура и темп повествования нигде не провисают, плоттвисты на месте, ничего лишнего, сплошной безудержный упоротый постмодерн.
Отдельную плюшку с полки имени Проппа-Элиаде хочу выдать за мотивы инициации. Я сейчас как раз читаю книжку Элиаде «Тайные общества. Обряды и посвящения», и здесь все, как доктор прописал: неофитов уводят в замкнутое пространство, вода как первое испытание (не думаю, что это было сделано сознательно, но хз) возвращает в материнское лоно, из которого надо заново родиться новой личностью с новыми скиллами, собак можно отдаленно приравнять к духам-помощникам, каждый опытный «колдун» берет под крыло одного из неофитов, а эпизод с поездом метро – символическая смерть, расчленение и сбор заново. Даже «шаманский костюм», который Эггзи пошить успели, а Рокси еще нет.
Уруру, постмодерн и инициации, уруру.
Плюс ультранасилие. Я ходила с мамой и ей показалось, что это было слишком, дескать, пропаганда насилия и все такое, но я искренне уверена, что в настолько гротескной форме (плюс план главзлодея, стоящий на этом) это как раз анти-пропаганда. Хотя возле нас сидели пацаны, явно еще не достигшие восемнадцати и явно не имеющие представления о том, что такое постмодерн и гротескная ирония, но, честно говоря, это уже их проблемы.
Плюс все вот это с социально-экономическим (не)равенством.
Плюс, конечно, ребята в церкви, которых даже мне при всем моем гуманизме было не жаль.
Сказала бы, что фильм для бегалки на удивление умный, но май прешессс постмодернизм же ж, так что все в порядке, возвращаемся к пункту про идеальный сценарий.

@темы: сінематограф

---

На тмблр много вещей по хббт, которые только и ждут того, чтобы наброситься из-за угла и в очередной раз разбить сердце, но эта цитата в этом контексте не идет из головы уже пару дней.



(с)

хббт-обзорам

[L]Колокольчик фарфоровый[/L] грустит над <a href="http://nameofrose.diary.ru/p202765347.htm">тмблр-артом</a> про Бильбо

@темы: Hobbit

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В прошлом году во время расстрела Майдана я приехала к Михайловскому с мамой утром после того, как отключили метро. А потом – не слишком сопротивляясь – дала ей уговорить себя, что мне там делать нечего, что я ничего не умею и мне незачем быть пушечным мясом. Три дня безвылазно просидела дома, чувствуя себя прескверно. Говном себя чувствуя, если совсем по-честному. Потом очень долго и очень старательно укоряла себя за трусость, за недостаточную вовлеченность, что дескать «пусть мир пропадает, а мне бы чай пить».
Но, как водится, «чувство вины – это незавершенное познание».
Мои самообвинения в трусости и равнодушии были просто попыткой выглядеть моральнее в своих и чужих глазах, хотя на самом деле речь идет не о недостатке у меня какого-то качества, а в принципе о том, кто я есть.
Я наткнулась недавно на какую-то очередную браво-патриотичную, прославляющую нашу армию статью, и мне стало нехорошо.
Я ненавижу происходящее, но я ненавижу его не как гражданин подвергнувшейся нападению страны, а как – наверное, это и можно назвать словом «пацифист».
Сейчас я впервые в жизни действительно радуюсь, что я девочка, а значит, не должна воевать.
Я не готова воевать.
Я не думаю, что кусок территории или политическое влияние стоят того, чтобы люди ради них убивали и умирали.
Я не готова ради родины убить человека. И тем более не готова умереть сама. Родина – это более или менее близкая к сердцу, но лишь концепция. Конструкт. Мое «я» – единственная данная мне непосредственно реальность. Каждый человек – отдельный целостный универсум, какой бы хреновый он ни был. Идея всегда абстрактна, человек всегда конкретен. Как можно уничтожать ради идеи уникальную конкретность, неповторимый комок мыслей, чувств, личной истории, связей с другими людьми, планов на будущее, мечтаний?
Я пытаюсь понять: есть ли что-то другое, что я посчитала бы стоящим чьей-либо смерти?
Думаю о Сартре, участвовавшем в Сопротивлении, и о Хайдеггере, сотрудничавшем с нацистами – была ли бы я кем-то из них? Готова ли бы я была участвовать в войне, если бы это было не творящееся у нас черти что, а, например, Вторая мировая, когда речь шла одновременно и о выживании, и о сохранении гуманистических ценностей, человечности как таковой?
Возможно – но я не могу знать.
Сейчас мне сложно представить, есть ли что-то, ради чего я была бы готова убить или умереть. Но территориальная целостность и даже суверенитет страны в число таких вещей не входят точно.

@темы: то, что я должен сказать

---

Некоторое время назад я озадачилась (неспроста, как вы понимаете) вопросом о природе саморазрушения вообще и аддикций в частности. Кое-что поняла, на кое-что плюнула – а потом с рвением тру-философа начала копать вглубь и озадачилась вопросом противоположным, но куда более занимательным: откуда берутся те, кого называют хорошими и, главное, правильными людьми? Те, которые не курят, не пьют, ничего «вредного» не употребляют, направо-налево не трахаются, кошек за хвосты не тягают, демонов не вызывают, и, самое главное, этого всего НЕ ХОТЯТ.
(Подчеркиваю: я не рассматриваю варианты, когда нет возможности или супер-эго настолько сильно, что «хотел бы, но совесть замучает»).
Даже у меня есть одна такая подруга. Очень хороший, теплый (и даже неглупый) человек, свет моих очей вот уже много лет, хотя у нас с ней прямо противоположные стили жизни, цели и ценности. Она вся такая девочка-девочка с длинными волосами и в платьях, хочет мужа и троих детей, ведет весьма целомудренную во всех отношениях жизнь и вообще филологическая дева, идеальная жена, причем прямиком из американско-британских так пятидесятых. (Еще, кстати, была одна такая девочка, даже учится на философии, маленькая, с тихим голоском, так она вообще, кажется, жила исключительно в мире фиалок и розовых единорогов). Собственно, стиль жизни этой подруги и ее круга общения и ставит меня в тупик, заставляя думать над всякой фигней.

Почему из нерепрезентативной подборки в четыре девушки одного возраста, с приблизительно одинаковыми социально-экономическими бэкграундами и условно благополучными семьями, с высшим образованием, всем из которых, очевидно, на каком-то этапе говорили, что, например, наркотики это фуфуфу, одна думает, что они фуфу – но только потому, что этого не одобряет ее парень и она боится, что ей слишком понравится, но иногда по праздникам можно, если никто не знает; еще две считают, что фуфу только те наркотики, которые вызывают зависимость, а остальных дайте два; а четвертая честно уверена, что фуфуфу и а зачем?
Почему из двух человек, которых родители в детстве учили пить умеренно, один празднует свой день рожденья с бутылкой шампанского на пятерых, а другой регулярно патихардит?
Что срабатывает в личности/мозгах?

Не поймите меня неправильно, я прекрасно знаю (с чего я начала пост), что патихарды, наркотики и все остальное – это всегда в какой-то мере саморазрушение, более или менее осознанное (я предпочитаю более, чем менее). Что это «объективно» нехорошо, в общем.
Но свет очей наших психоанализ и прочая муть о душе говорят, что это, бэйсикалли, нормальное состояние человеческого существа, и если оное не курит нелегально марихуану, то будет хотя бы кошек за хвосты тягать. Для меня поэтому нормальное, здоровое течение жизни представляется, вполне по фрейдо-с-компанией дуализму, таким себе вечным поединком между созиданием и разрушением, и, грубо говоря, если первого больше, то человек дуин ит райт, у него все в порядке с душевным равновесием (хотя, конечно, все эти наши творческие личности, которые бухают по-черному, употребляют все, до чего дотягиваются, и умирают в 27, как бы опровергают попытку подвести арифметический баланс). Для меня (по крайней мере, в моем возрасте) жизнь типичного «интеллигентного» человека – это, условно, всю неделю во что-то пахать, а в пятницу патихардить. Когда (условно) только патихардят и ни во что не пашут – это плохой признак – но при этом я это понимаю хотя бы на уровне, ну да, Фрейда.
А вот когда у человека (который, к тому же, не имеет всего, чего душа просит, то есть все равно в какой-то мере не удовлетворен жизнью) напрочь отсутствует тяга к саморазрушению, я перестаю понимать. Как, Холмс? Как они это делают? Как они вообще живут? Во что сублимируют неудовлетворенность, агрессию и все прочее? Или они настолько фиалки, что даже сублимировать нечего? Но тогда тем более – КАК?
Как и откуда, при прочих (в плане среды) почти равных берется иммунитет к саморазрушению – или, напротив, склонность к нему?

К слову, может, я ошибаюсь, но мне кажется, что искусство, особенно кино, очень мало показывает эти вот «балансирующие» состояния. Часто ли мы, например – кроме байопиков о творческих, где без этого не обойтись – видим человека, который принимает наркотики (марихуана, амфетамин, экстази, лсд, то есть опять же не вызывающее привыкания), но при этом продолжает вести нормальную жизнь? Это всегда либо купающиеся в деньгах кокаинщики, либо Шерлок из Элементари, либо что-то крайне неблагополучное/трэшовое и с плохим концом. Со всем остальным чуть полегче, но в целом осуждающий глаз радеющей за здоровый образ жизни камеры присутствует почти всегда.

@темы: остались пальто и я

---

Еще транслирую порцию прекрасных индусов из коллекции парижского музея восточного искусства Guimet.

много

Бодхисаттва Авалокитешвара




Тара




Шива



Шива и Парвати (семейная идиллия, ага)


Дурга

@темы: фотография эрго сум, ниоткуда с любовью

---

Была в Буковели, но песня совсем не о том, как я два дня лежала пластом и смотрела сериальчики и даже не о том, как эпично совершала спуск на заднице, пытаясь вцепиться в склон лыжной палкой в лучших мультипликационных традициях, а о том, что в Карпатах настолько безумно красиво, что я бессовестно транслирую сюда свой инстаграм.

кат

@темы: Улю! Давайте я вас українізую! (с), фотография эрго сум, ниоткуда с любовью

---

«Были среди моих «я» такие, которых я не видел очень давно. Например (я не подумал, что нынче день стрижки), то «я», каким я был, когда ходил подстригать волосы. Я забыл об этом «я», при его появлении я разрыдался, как рыдают на похоронах при появлении старого уволенного слуги, который знал умер­шую», - Пруст, «Беглянка»

памятные даты ноют именно поэтому: на какое-то мгновение воскресает то я, каким оно было тогда - и болит разрыв между ним и тем, что есть теперь. это где-то как смотреть на маленького эни в первых звездных войнах, зная, чем он станет, или как перечитывать первого гарри поттера. их нельзя воспринимать без боли-заранее. и даже если в твоем таймлайне все уже прошло, ты сам уже прошел, памятная дата сталкивает тебя нос к носу с твоим призрачным двойником из прошлого - и стоишь дурак дураком, и пялишься в пропасть между вами, которую этому-я не пересечь - которую тот-я уже пересек.
год прокрутился, памятные даты на каждом шагу, и, конечно now that I’m older / my heart’s colder, и я умнее и дзеновее, и все хорошо - и все-таки в некотором я так завидую себе-тогда, до слез почти.

@темы: я сижу у окна, я помыл посуду

---

Завтра последний день в Германии. Потихоньку собираю вещи и заметаю следы. Чувствую себя на удивление… спокойно. По крайней мере, я ожидала бы от себя куда большего градуса драматизма перед тем, как покинуть какое-то место навсегда. Сегодня с летящей легкостью одним махом закрыла все бюрократические «чек-ауты» и подумала: вселенная так говорит, что я все правильно делаю.
Сейчас вот долго рвала в мусорку бумажки: о допуске в университет, страховка, банковский счет. И думаю я о том, что это вот то, ради чего я жила прошедший год, ради чего ебала мозг себе и окружающим, и хочется даже как-то взгрустнуть, спросить патетически «и зачем все это было», и, в общем, я даже могу это сделать — но на самом деле я не жалею, что это делала, и тем более не жалею о том, что делаю сейчас. Так что, как ни крути, нужного градуса драматизма и тут не выходит.

За чувство свободы приходится расплачиваться исключительно собой. Той собой, которую я представляла в будущем, мыслями и планами о которой я жила, из расчета на которую — на пришествие которой — я принимала решения.
Вы когда-нибудь задумывались о том, насколько наше «я» на самом деле состоит из наших представлений о собственном будущем, а не из того, что с нами уже произошло и происходит? Я вот теперь, когда у меня этих представлений не стало — постоянно. Ловлю огрызок такого классического экзистенциального кризиса, когда от «я» отвалился кусок и нужно понять, что осталось — и съедобно ли это.
У меня почти наверняка не будет блестящей «научной карьеры» историка философии или религиоведа. Не будет книг о бытии, бывших преподов в коллегах, конференций и проповедей студентам о том, что они уже должны были знать к этому моменту.
У меня, вполне возможно, вообще не будет никакой «карьеры» и, что менее предсказуемо, ничего «блестящего» (я еще не покидаю надежды написать когда-нибудь гениальный роман, но, видимо, мне просто нужно хоть что-то, чего бы я еще хотела).
Вот это все, понимаете?
Чего ожидала от себя я и чего, возможно, ожидали от меня другие люди. Учителя в школе, рассказывающие о работающих за границей бывших учениках. Университетские знакомые и некоторые преподаватели. Вот эти вот все, которым «подаешь надежды», в глазах которых «имеешь потенциал», вся эта кавалькада всадников несбывшегося грядущего с самой собой во главе — вот с этим всем я сейчас прощаюсь и из-за этого всего иногда становится грустно.
Тоже, впрочем, без должного драматизма.

@темы: life is a gift horse in my opinion

---

Вчера сходила на Old Vic’s The Crucible в кино.
Армитидж очень хорош и его градусу драматичности идет театральный формат.
Сама же пьеса оставила с ощущением смутного недовольства.

Краткий пересказ со спойлерами для тех, кто, как и я до вчера, в танке.

Армитидж играет честного фермера с женой. Полгода назад у них служила девушка Абигейль, с которой он совершил прелюбодеяние, по поводу чего старательно раскаивается и рвет на себе бороду. В завязке Абигейль с кучкой других девиц танцует в лесу, реализуя свои представления о колдовстве. Их застает священник, Абигейль сначала открещивается от всякого колдовства, потом быстро сечет фишку, вешает всех собак сначала на чернокожую служанку, а потом вместе с остальными девушками, активно изображая из себя жертв злых духов и прочей дьявольщины, начинает развешивать собак десятками вообще на всех, кто им не нравится. В том числе на жену героя Армитиджа, после чего через некоторое время плавно обвиняют в колдовстве уже его самого. Все уговаривают его покаяться, после чего он бы немного посидел в тюрьме и вышел, и он, чтобы спасти свою жизнь, в утро казни выдавливает из себя признание, но не может выдержать того, что его имя собираются использовать для увещевания сограждан, рвет признание и уходит на казнь с чувством, что вот в нем есть хоть что-то хорошее, и он не такой плохой человек.

(И вообще дальше спойлеры).

Я сначала написала в твиттере, что мне в этой истории не хватило не то тонкости, не то постмодернизма, не до конца понимая сама, к чему тут постмодернизм. Поскольку мне сейчас вот снилось (ага), что я расписываю, что с этой пьесой не так, и я даже запомнила, могу теперь пояснить: в первую очередь в ней «не так» то, что в ней нет ни одного чувства, ни одной мотивации, которым мог бы сопереживать современный человек (и в этом как раз нехватка постмодернизма).
Тот же «Франкенштейн» с Камбербетчем и Ли Миллером – это ведь очень «современная» вещь. Зритель сопереживает и жажде знаний, и холодности, и в чем-то трусости Виктора, и «богооставленности» Создания. И все это позволяет происходящему развернуться на множестве уровней, начиная от отношения в обществе к «не таким» и заканчивая экзистенциалистской драмой.
Эта же постановка слишком «классическая», она ничего не трактует, а лишь переносит, и потому выходит, что на идейном уровне она «ни о чем», а на эмоциональном – никто не вызывает настоящего отклика.
Здесь столько разговоров о христианстве, о грехе, о «невидимом мире», плюс страх перед другими, плюс произвол властей, плюс массовые истерии – это богатейший материал для того, чтобы вести разговор о множестве важных вещей, о религии, о толерантности, о добре и зле, да о чем угодно – но этого не происходит. Это рассказ исключительно о ведьмовском процессе, завертевшемся почти исключительно из-за того, что одной девушке не дал дал, но мало Армитидж. Если после «Франкештейна» я могла чуть ли не страницу исписать тем, «о чем» эта постановка, с какими проблемами она имеет дело, то тут пустота.
На эмоциональном уровне потенциал также был велик, но акценты расставлены таким образом, что для современного восприятия нет ни одного по-настоящему близкого чувства. Я не могу до конца сопереживать бурным мукам (с акцентом на преступление перед Богом) Джона Проктора по поводу его измены жене, я не могу до конца сопереживать его нежеланию давать лживую исповедь, ибо, опять же, он не хочет врать перед Богом, и еще меньше в конце я могу сочувстовать тому, что он, дав все же показания, разрывает их только потому, что для него есть разница: судьи просто огласят селу о том, что он сделал, или же выставят на всеобщее обозрение листок с его подписью.
(Вызывающим самое большое сочувствие персонажем для меня в конце концов оказался привозной священник, который на начало действия бодро готовится расправляться с ведьмовством и изгонять дьявола, а под конец, насмотревшись на все эти массовые приговоры, уходил в леса, а потом с трясущимися руками пытается уговорить заключенных дать ложные показания, чтобы спасти их жизни).
При таком раскладе выходит, что весь этот драматический накал Армитиджа (да и остального каста) просто пропадает. Он играет очень хорошо, но из-за всего вышеперечисленного выходит, что оценивается и замечается сам факт его игры, а не то, что он играет. То есть, создается впечатление как бы искусственности происходящего, что ли. Нет чувства, что происходящее органично, что градус внешней драмы соответствует правде драмы внутренней. В том же «Хоббите» у Армитиджа, вроде как, куда меньше возможности развернуться, и при этом сопереживать Торину в БПВ куда легче, чем его герою здесь.

Зато в этой постановке есть подарок человечеству минута фансервиса: Армитидж, топлесс моющийся в тазике

хббт-обзорам

[L]Колокольчик фарфоровый[/L] смотрит <a href="http://nameofrose.diary.ru/p202499738.htm">Old Vic’s "The Crucible"</a> с Армитиджем

@темы: сінематограф

---

Стыдно в этом признаваться и как религиоведу, и как, ээ, либералу, но меня – в «бытовом» плане – можно назвать исламофобом.
Не потому что там «понаехали» или чистота европейской расы/культуры или еще какая-то хрень в этом роде. В последний раз, когда я была в Париже, я наоборот смотрела на людей в метро и думала о том, что мне в Киеве не хватает такого разнообразия лиц.
И даже, в общем, не из-за случаев вроде Шарли, ибо я прекрасно понимаю, что значительная часть «нормальных» мусульман тоже страдает от такого (другой вопрос, что современный ислам, как ни крути, сам по себе куда более склонен к радикальности и консерватизму, чем современное хотя бы христианство).

Дело в первую очередь в том, что я девочка, и как девочка я не могу чувствовать себя комфортно в присутствии мужчин-мусульман. Даже вроде как европеизированные турки – не знаю, как они ведут себя в Германии и какие стереотипы о них тут, но в Киеве вполне определенная репутация у них и их отношения к славянским «красивый дэвушка». Я никак не могу избавиться от ощущения, что они, может, и приучились делать вид, что женщина это человек, но так до конца в это и не поверили.
И оказавшись, например, на Рождество во Франкфурте на улице, где в это время бродили почти сплошь только мусульмане и индусы, я чувствовала жутчайший когнитивный диссонанс: с одной стороны, фуфуфу предубеждения и стереотипы, тыжлиберал, тыжрелигиовед, а с другой – хочется поскорее убраться в «безопасность», где никакие пожилые смуглые господа не будут бросать вслед «beautiful lady» (и это при том, что, вселенная милует, я обычно не из тех женщин, на которых обращают внимание на улице).

(По правде, есть еще то, что мне просто не нравится ислам; сколько я ни пыталась разбираться, не могла отделаться от чувства, что, за исключением мистических течений, эта религия функционирует либо как «праздничное» православие, либо как ужасающий радикализм, я не вижу в ней глубины, если угодно – но, в отличие от пункта «я девочка», эти свои чувства я способна оставлять за скобками, не давая влиять на объективность суждения).

К слову, еще более двойственные чувства в этом смысле насчет индусов. С одной стороны, я люблю индийскую культуру, начиная от буддизма-индуизма и заканчивая шарфиками. С другой, я прекрасно понимаю, что в самой Индии – особенно в низших кастах – отношение к женщине ужасно (это уже не говоря про вопрос лгбт), и что, если я все-таки туда когда-то доеду, там будет минимальное количество мест, в которых безопасно появляться одинокой белой женщине.

(Стояла в вагоне метро в Париже напротив чернокожего и чуть не пропустила свою станцию, задумавшись над тем, кому в современном, условно «первом», мире живется сложнее – белой женщине или черному мужчине: и там, и там дискриминация скрытая, но неотступная).

@темы: остались пальто и я